Еще до начала погрома Закона «Об образовании» в образовательной сфере (как и в сфере всего российского государственного управления) произошло знаменательное событие, нареченное «административной реформой». Эта «реформа» порушила и надолго парализовала, по существу, всю систему государственного управления в стране на федеральном уровне.
Для образования эта велокомудрая акция имела особенно драматические последствия. Здесь изменялась не только система управления. Здесь круто ломалась образовательная политика, которая открыто становилась экстремистки рыночной, антисоциальной и антинациональной.
Административная реформа заслуживает особого внимания не только потому, что она – зеркало провального реформирования. Она нагляднейше обнажает его основной исток – непонимание «либеральными фундаменталистами» объективных закономерностей проведения реформ. Отсюда – воинствующее, безоглядное пренебрежение этими закономерностями, влекущее провал за провалом. В случае с административной псевдореформой этот провал был обусловлен попранием той закономерности, что неадекватное, волюнтаристское выстраивание управления любой системой в конечном итоге, если не разрушает эту систему, то ввергает ее в глубочайший кризис. Что и произошло, в частности, с системой образования, с наукой, здравоохранением, социальной сферой и т.д.
Пресса многократно отмечала, что любому здравомыслящему человеку с самого начала «административной реформы» было очевидно, что она обречена на провал. Что это не более чем очередная имитация деятельности, очередной умозрительный плод наших псевдореформаторов, обескураживающе оторванных от жизни и к тому же, при всем их безмерном самомнении, не понимающих азбучных истин ни политической морали, ни науки управления[295].
В нравственно-политическом плане предпринятое в ходе этой «реформы» резкое увеличение зарплаты «чиновной опричнине» (которая иллюзорно считается «государевой опорой») на фоне вопиющей бедности народа и беспощадного урезания социальных льгот – это не только посев социальной бури, но и вызывающая демонстрация властью своего полного пренебрежения к народу, глухой отстраненности от него. Аргументы же «реформаторов», что повышение зарплаты чиновникам избавит оных от коррупции, – это нечто из области педагогики для умственно отсталых. Впрочем, и им понятно: рост доходов только пробуждает страсть к дальнейшему обогащению.
В организационно-управленческом плане эта квазиреформа свелась к бессмысленной перетряске правительства, к спекулятивной игре «в квадратики», увеличивающей вдвое число бюрократических структур – различных «агентств» и «надзорных служб», которые, по извращенной аппаратной логике, должны «надзирать» за теми министерствами, в составе коих они находятся. При этом в силу либо незнания, либо неоправданной самоуверенности попирались, помимо названной выше, еще две ключевые нормы науки управления:
– масштабы любой системы имеют свои естественные ограничения, за пределами которых профессиональное управление ею становится невозможным;
– попытки организации единого управления многофункциональными системами не только неэффективны, но заведомо обречены на провал.
Это стало особенно очевидно на примере вновь созданного Министерства образования и науки. Вместо двух нормально работавших ранее министерств была создана одна пустышка. Задуманное суперведомство в итоге не состоялось. И не только потому, что люди, призванные к управлению им, оказались беспомощны и некомпетентны. Но и потому, что профессионально управлять таким монстром в нашей огромной стране по определению невозможно. А зарубежные «аналоги», которыми нас пытались убедить, здесь, мягко говоря, некорректны. Россия – это не Нидерланды и не Испания.
Известно, что простота подчас хуже воровства. Страсть наших псевдореформаторов к простым решениям уже не раз приводила и отдельные отрасли, и страну в целом на грань катастрофы. Случай с образовательно-научным монстром – ярчайшее тому подтверждение.
Во-первых, связь образования и науки лежит на поверхности. Она очевидна даже ребенку. Но эта «детская очевидность» оказалась примитивной ловушкой для авторов «реформы». Куда более глубинны оставшиеся незамеченными сущностные токи, связывающие науку, перспективные инновационные технологии с производством, реальным сектором экономики, не говоря уже об обороне страны. Задача управленца государственного, а не местечкового уровня как раз и состояла именно в том, чтобы превратить эти сущностные токи в ток высокого социального и управленческого напряжения с тем, чтобы, обеспечив наконец долгожданный технологический прорыв, сделать страну конкурентоспособной. Не сумев не только решить, но даже поставить такую задачу, неореформаторы обрекли страну на неизбежные провалы в сфере науки.