Теперь пора отвлечься от конкретного документа Минобрнауки, технически принятого нашим «технически» правительством, так как суть и содержание этого документа достаточно ясны. Пора обратиться к самим основоположениям новой образовательной политики нашего доморощенного рыночного экстремизма, которая, надо признать, внесла немало новаций в политическую историю российского образования, заметно пополнив ее реакционные страницы.
Эти основоположения раскрывают корневые пороки новой образовательной политики выпукло и обнаженно. Рассмотрим пять главных из них.
1. «Минимизация государства»
Ранее уже говорилось, о ключевой концепции рыночного фундаментализма, направленной на «минимизацию роли государства во всех сферах российской жизни». Это – кредо реформаторов едва не «обнулило» вообще все государство. Именно поэтому на заре путинского правления доминирующей стала идея восстановления государства. «Государственничество» стало символом принадлежности или приверженности новой власти.
Не вникая подробно в этот сюжет, в котором есть и явно позитивные, и явно негативные стороны (так как он выходит за рамки данной книги), отметим лишь, что в конкретно-историческом плане поворот в названную сторону был крайне необходим. Поскольку к началу нового века российское государство оказалась почти полностью парализованным. И естественным стремлением новой власти было обрести, т.е. восстановить свой объект управления – государство.
Это стремление позитивно отразилось и на судьбах образования. Казалось бы, одобренная в 2001 г. Президентом, Государственным советом и Правительством РФ «Концепция модернизации российского образования до 2010 года» означала и возврат к реформаторскому курсу в образовании, и новый этап его развития. Но вот незадача. Прошло всего три года, и все вернулось в прежнее русло. Традиционная шизофреническая раздвоенность российской власти взяла свое. А с нею «свое» решила взять и новая волна младореформаторов. Образование же вновь оказалось в непотребном месте.
С 2004 г. начался, как отмечалось выше, тотальный исход государства из социальной сферы.
Это был второй – после системного кризиса начала 1990-х гг. – исход государства из образования (как и из всей социальной сферы). Принципиальное отличие этого исхода состояло в том, что он являлся сознательным и целенаправленным. Поскольку в его основе лежала все та же генеральная концепция либерального фундаментализма о «минимизации роли государства», которая оказалась непотопляемой.
В начале 1990-х гг. государство попросту бежало из всех сфер российской жизни, еле удерживая штаны, под воздействием «шоковой терапии». Оно само пребывало в шоке и занималось лишь самосохранением власти, бросив образование, как и всю социальную сферу, как и экономику на произвол так называемого рынка, т.е. попросту – на разорение. Образование в такой ситуации было обречено на самовыживание, которое стало возможным в основном благодаря прогрессивному Закону «Об образовании» 1992 г., раскрывшему главный ресурс этого выживания – свободу.
И вот в 2004 г., когда государство повсюду трубило об экономической стабилизации и пухло от нефтедолларов, оно вновь снимало с себя ответственность за образование нации. Вопреки провозглашенному в 2001 г. в «Концепции модернизации российского образования» лозунгу о «возвращении государства в образование» оно снова обрекло образование на деградацию. И это – политика? И это – «государственничество»? Это – вторая волна «российского термидора», состоящего из гремучей смеси рыночного необольшевизма и социал-дарвинизма.
О подлинном отношении власти к образованию нагляднейше свидетельствует следующее:
Первое. Социально-экономическое оскопление Закона «Об образовании», проведенное, как уже отмечалось, в ходе подготовки пресловутого закона № 122 «о монетизации льгот», снятие с себя государством всех ранее взятых социально-экономических обязательств перед образовательной сферой. Этот погром Закона «Об образовании», по точному замечанию ректора знаменитого питерского «Военмеха», депутата Госдумы Ю.П. Савельева, стал «контрольным выстрелом» в образование.