Если судить об образовательных инициативах президента только по его выступлению 5 сентября 2005 г., то не может не сложиться впечатление, что были предложены весьма разрозненные, локальные меры, не имеющие сколь-нибудь существенного значения ни для образования, ни для страны. Но очевидно, что это – не проблема президента. Это – проблема его советников, лишенных как понимания болевых точек нашего образования, так и системного видения стратегии его развития.
В этом убеждает одно простое обстоятельство. Все эти частные меры не имели никакой связи с главной личной инициативой президента, заявленной 20 июня 2005 г., о введении в стране бесплатного обязательного 11-летнего общего образования. Между тем эта инициатива была на много порядков весомее (и в социальном, и в образовательном плане) всех вместе взятых предложений, озвученных в начале сентября. Она имела фундаментальное, стратегическое, общенациональное значение. И не только потому, что пресекала все потуги Минобрнауки ввести платность школьного образования, что само по себе полностью совпало с ожиданиями общества. Но главное потому, что эта инициатива была нацелена на подъем образовательного уровня нации и соответственно на обогащение ее человеческого капитала. Она отвечала реальным вызовам времени, потребностям страны и внутренней логике развития самого образования. Она соответствовала интересам всех, а не только избранных (которым преимущественно были адресованы сентябрьские предложения).
К сожалению, этого не поняли ни советники президента, ни Минобрнауки, ни Российская академия образования, ни суетящиеся по поводу образования СМИ. Все они по сути не отреагировали на июньскую инициативу президента. Но именно она имела глубокий системный смысл и определяла долгосрочную стратегию развития образования, его базового звена – средней школы, через которую проходит вся нация. Минобрнауки оставалось только развернуть эту инициативу в целостный комплекс социально-педагогических, институциональных, структурных мер с соответствующим их ресурсным обеспечением. Но этого в силу своей профнепригодности сделать оно не смогло.
В контексте фундаментальной июньской инициативы президента все сентябрьские предложения обрели бы совершенно иное звучание. Они вплетались бы, как лыко в строку. Определив в июне общее направление движения в образовании, в сентябре президент мог бы обозначить лишь точки прорыва в этом движении, поддержать те инновационные процессы в образовании, которые обеспечивают этот прорыв. Все вставало бы на свои места. Но эту очевидную любому специалисту задачу не смогли не только решить, но даже увидеть ни советники президента, ни Минобрнауки с их рваным видением образования и к тому же – через утилитарно-технократические очки.
Если говорить жестче, президент в июне задавал социально-гуманитарную парадигму развития образования, соответствующую задачам социального государства. В сентябре ему подготовили тезисы в сегрегационно-технократическом ключе, в котором преимущественно и выстраивалась как социальная, так и образовательная политика. В этих тезисах даже такое глубоко гуманитарное понятие как «человеческий капитал», отражающее духовный и интеллектуальный потенциал нации, представало в утилитарно-технократической облатке – лишь как «трудовые ресурсы». А стимулирование инновационных процессов в образовании выглядело как традиционная для либеральных фундаменталистов «поддержка избранных». Но тонкая пленка «просвещенных избранных» над темным океаном нации будет сметена даже легким волнением на поверхности этого океана. Не понадобится и ураган «Катрина».
Рассмотрим кратко содержание сентябрьских образовательных инициатив президента. Здесь собственно пять основных позиций.
Первая. Грантовая поддержка образовательных учреждений, активно внедряющих инновационные программы, а также талантливой молодежи – 5 тыс. школьников, студентов, молодых специалистов.
Вырванная из общей системы поддержки массовой школы, которая сегодня в этом особенно нуждается, данная мера – иллюзия прорыва. Ибо на запущенном, разоренном поле трудно ожидать плодотворных всходов. В контексте же такой поддержки, которая предполагает в первую очередь адресную социальную помощь детям из малодоходных семей (чему можно поучиться хотя бы у Казахстана), эта мера, безусловно, полезна и необходима. Хотя пять тысяч грантов для трех названных выше категорий их получателей – это меньше, чем капля в море. Здесь также нужна целостная система выявления и поддержки одаренных детей и молодежи. (Однако, как показало время, бюрократия варварски исказила и эту инициативу президента, обставив получение грантов непроходимым фискально-полицейским кордоном[318].)
Вторая. Подключение еще 20 тыс. российских школ к Интернету. Это важнейшая задача. Но мы имели уже крайне негативный опыт ее решения. По документам в 2005 г. были подключены к Интернету по инициативе президента 10 тыс. школ. На самом же деле – это фикция. Те 10 тыс. школ, которые получили спутниковые антенны, доступа в Интернет не имели. Антенны работали только на прием.
То же и с вузами. Аналогичное поручение, по словам депутата Госдумы, бывшего ректора Амурского университета Б. Виноградова, президент давал пять лет назад. Из 16 тыс. закупленных тогда спутниковых антенн установлено менее половины. Остальные лежали на складе в Подмосковье. Так слова и указания президента постоянно тонут в непролазном чиновничьем болоте.
Третья. Меры по поддержанию профессионального образования. Здесь два блока мер. Первый – введение льгот для контрактников при их поступлении в вузы (что можно только приветствовать), а также предоставление возможности военнослужащим срочной службы получить «гражданские дипломы» о начальном профессиональном образовании в армейских учебных центрах.
За этим последним предложением отчетливо просматриваются интересы Минобороны по отмене отсрочек от призыва в армию для учащихся ПТУ и техникумов (о чем тогда же поведал министр Иванов) и воссозданию за этот счет разрушенной системы начальной армейской профессиональной подготовки. Но спрашивается, зачем играть в жмурки и камуфлировать эти интересы «гражданскими дипломами НПО»? Разве не ясно, что полученные за 3–4 месяца такие скороспелые дипломы – по сути свидетельства об элементарной профессиональной подготовке, но никак не документы о полноценном профессиональном образовании. Такое профессиональное образование дают ПТУ и техникумы, призванные готовить высококвалифицированных специалистов, без которых сегодня захлебывается страна. Их осталось лишь 5 % в общем составе рабочих кадров.
Что касается второго блока мер по поддержке профессионального образования, то здесь речь шла об открытии двух новых университетов в Южном и Сибирском федеральных округах на базе уже действующих вузов и академических центров, а также двух бизнес-школ в Московском регионе и Санкт-Петербурге. Открытие новых учебных заведений – дело всегда благое. Но очевидно, что это – частные, локальные меры, которые могло бы реализовать Минобрнауки. «Не царское это дело» – президенту работать министром образования. Как известно, «кадры решают все». Однако когда нет кадров, все приходится решать президенту.
Четвертая. Единственный системный образовательный вопрос, затронутый в президентских тезисах, – это переход на нормативное финансирование учебного процесса. Но и здесь президента не преминули «подставить», связав этот переход только с требованием, чтобы «деньги следовали за учеником». За этим лобовым требованием, о чем либеральные фундаменталисты говорят уже много лет, стоит фактически отбракованная всем цивилизационным миром идея «образовательных ваучеров», от которой давно уже отказались даже ее отцы-основатели.
Нормативное финансирование отнюдь не исчерпывается его «подушевым» компонентом, о чем уже говорилось. Оно включает в себя нормативные затраты на содержание материальной базы учебных заведений, коммунальные услуги и др. Но этого никто не объяснил президенту. Как никто не разъяснил ему, что у Минобрнауки нет никаких апробированных разработок по введению нормативного финансирования. Что руководители учебных заведений страны не были подготовлены к этой новации. Что эксперименты по ее внедрению велись только в нескольких регионах. И поэтому завершить переход на нормативное финансирование в 2006 г., как было указано в тезисах, абсолютно нереально. Это – плод авантюризма и безответственности Минобрнауки и советников президента.
Пятая и главная позиция – зарплата учительства. Этот вопрос так и остался нерешенным. Даже прибавка тысячи рублей за классное руководство, которую получат менее половины учителей, поднимет их зарплату до 60 % от средней заплаты в стране. Гранты же, которые планируется выдать «лучшим учителям», затронут лишь 0,5 % общего состава учительства. Как видим, все это – даже не паллиативные меры.
Кроме того, надо ясно отдавать себе отчет в том, что надбавки за классное руководство – это отнюдь не подарок, а возвращение долга. Если говорить точнее – возвращение краденного. Поскольку, как уже отмечалось, в середине 1990-х гг. правительство Черномырдина, жившее в долг у народа, месяцами, а то и годами не выплачивавшее ему зарплату, а затем правительство Кириенко украло у учителей надбавки не только за классное руководство, но и за проверку тетрадей и заведование кабинетами. В совокупности эти три надбавки составляли от четверти до трети учительской зарплаты.
В целом же общая установка по зарплате учителей в тезисах президента оставалась прежней: ее предполагалось повысить «в полтора раза в реальном выражении в течение ближайших трех лет». Такое повышение, как справедливо отмечал депутат Госдумы от Пензенской области И. Руденский, съест инфляция, и учитель «как был, так и останется нищим». В Пензенской области в 2005 г. учитель, отработавший в школе семь лет, получал 1792 рубля. Официальный прожиточный минимум в стране – 2451 рубль. То есть учитель – за чертой бедности.
И при этом мы хотим проводить в образовании какие-то реформы. Это – наивная иллюзия. Это – обман и самообман. Повышение заработной платы учителя минимум в два раза, с доведением ее до средней зарплаты в стране, – непременное, непререкаемое условие начала образовательной реформы.
Без этих мер реформа – просто блеф или откровенная авантюра, обреченная на провал. Что убедительно показала провальная попытка проведения так называемого «очередного этапа реформы образования» в 1997 г. тогдашним вице-премьером О. Сысуевым.
На начало 2006 г. средняя зарплата в сфере образовании (4995,6 руб.) составляла 65,4% от средней зарплаты в стране. Средняя зарплата учителя (3600 руб.) – всего 49,7%, работника дошкольного учреждения (3100 руб.) – 40,5%. Половина работников образования получало зарплату менее 3 тысяч рублей в месяц. Между тем общеизвестна мировая закономерность: государство, где заработная плата учителя ниже средней по стране, не способно к развитию. Посему мы имеем лишь видимость экономического роста (весьма хилого и проблематичного). Но не имеем даже видимости развития.
В свое время Джон Кеннеди заявлял: мы не можем себе позволить, чтобы автослесарь, который возится с нашей машиной, или ее заправщик на бензоколонке зарабатывали больше, чем учителя, которым мы доверяем своих детей, т.е. будущее страны. Среди наших властных временщиков нет людей с таким политическим мышлением. Нынешние маргиналы во власти безответственны перед страной и народом. Безответственны перед Историей. И История вынесет им суровый приговор.
Надо не иметь вообще никакой ответственности, никакого представления о том, как устроено образование в современном мире, как в цивилизованных странах оплачивается труд учителя, чтобы предлагать учителям собирать себе на зарплату крохи из родительского кармана и спонсорского стола. Но именно это предлагал ярославским учителям министр образования и науки. Говорить о финансовой и моральной стороне подобных предложений просто не имеет смысла.
«Зарплату работникам сферы образования, – отмечал ректор Высшей школы экономики Ярослав Кузьминов, – нужно повышать немедля и в разы, это ясно как день. И продавить такое решение способен лишь министр. Это его гражданский долг и исключительное право: узлом завяжись, а отрасль убереги от нищеты».Только так, по словам Я. Кузьминова, можно предотвратить «тотальное вырождение и превращение отрасли в систему псевдообразования»[319]. Но очевидно у разных людей различное понимание гражданского долга.
Итак, повторю, на статус национального проекта могла бы претендовать только июньская инициатива президента о введении в стране бесплатного обязательного одиннадцатилетнего общего образования. Но она повисла в воздухе, не получив ни должного развития, ни необходимого ресурсного обеспечения. Сентябрьские же предложения вообще нельзя назвать проектом, так как в них не было ни проектного основания, ни проектного стержня. Тем более нельзя назвать национальным проектом, поскольку они никак не затрагивали коренные интересы и потребности нации в сфере образования. Это был лишь набор (пролоббированных корыстными интересами отдельных «околообразовательных» групп) случайных лоскутных заплат на «тришкином кафтане» российского образования. Причем самая крупная, продувная дыра на этом кафтане – нищенская зарплата педагогов – так и осталась неприкрытой. На что педагоги и отреагировали Всероссийской акцией протеста 12 октября 2005 г.
Главный, фундаментальный порок этого «национального проекта» состоял в том, что он не имел никакого отношения к ключевым задачам модернизации и развития российского образования. Это был аппаратный суррогат модернизации, выброс холостых мер в типичном духе «медвежьей услуги» президенту. Предложенные случайные, лоскутные меры не имели никакой проектной идеи, никакого связующего, объединяющего начала и главное – никакой национальной значимости. Как справедливо отмечалось на семинаре в Высшей школе экономики, меры, которые предлагал нацпроект, не только «не дадут желаемого эффекта», но «в ряде случаев могут привести к противоположным результатам»[320].
Не менее жестко высказалась по поводу «сентябрьских тезисов» президента «Учительская газета»: «Президенту вложили в уста (очевидно, его советники) не только то, что не очень реально осуществить по тем или иным причинам, но и то, что вызовет неприятие многих граждан... Не проще ли было всем нам, – спрашивала газета своих читателей, – стать советниками президента и написать ему реальную программу по улучшению положения педагога и системы образования в целом?»[321].
Проще. Но для этого нужно иметь соответствующие механизмы – созвать Всероссийский съезд работников образования или Всероссийской съезд в поддержку образования. Президент В. Путин решил иначе. Он вновь созвал Государственный совет РФ для решения вопросов образования. Но до этого 25 октября 2005 г. он провел по этим вопросам заседание Совета при Президенте РФ по науке, технологиям и образованию. И дал соответствующие поручения, где четко изложил свою линию в образовании (не забыв и про бесплатную обязательную 11-летку).
Отчетливо понимая, что недовольство общества антисоциальной и антиобразовательной политикой постоянно нарастает, президент вынужден был вторично повернуть правительство лицом к образованию, как это он уже один раз сделал на заседании Государственного совета 29 августа 2001 г. Инерции того президентского шага хватило на три года. В 2004 г. новое правительство вновь повернулось к образованию спиной, встав на путь антисоциальной политики в образовании. И снова президенту, учитывая общественное напряжение, пришлось резко корректировать позицию правительства. Результаты этой корректировки – увеличение бюджетных расходов на образование в 2006 г. на 30 %, и вторичный созыв Государственного совета в марте 2006 г.