РУССКИЙ ГОРОД: БУРГ БЕЗ БУРЖУА

России есть города, в названиях которых звучит немецкое окончание бург. Петербург, Екатеринбург, Оренбург... Были ли в этих городах бюргеры, буржуа, т.е. принадлежащие к необычному для традиционного сельского общества слою со своим способом де­ятельности, со своим образом жизни? Русские цари-реформаторы, начиная с Петра I, задумывались о создании сильного третьего со­словия, справедливо полагая, что отсутствие такового — один из ис­точников нестабильности общества. Однако эта задача так и оста­лась практически невыполненной. Читатель может возразить: а как же замечательные семьи Третьяковых, Мамонтовых, Рябушинских, Бахрушиных? Да, действительно, в России появились сильные дина­стии купцов и промышленников. Однако крепкого класса мелких буржуа, которые гордились бы собственным положением и которых бы российское общество считало одной из основ собственного могу­щества, так и не появилось.

Еще раз повторим мысль, высказанную в начале раздела. На Западе слова буржуазия, бюргерство в повседневном языке издав­на носили нейтральный оттенок. В России и буржуазный, и мещан-скяйбыли словами ругательными. «Буржуазное общество», «бур­жуазный строй», «буржуазная цивилизация» — у многих русских мыслителей эти словосочетания вызывали лишь презрение. Бур­жуев и мещан презирали отнюдь не только большевики. Подобное отношение было следствием слабости среднего класса в России.

Во многом тому причиной — неразвитость городов. В Европе бур­жуазия создала города, а города — буржуазию. В России города рос­ли медленно, они были «большими деревнями». Накануне Октябрь­ской революции численность городского населения Российской импе­рии составляла 15—18%. Общественное мнение было враждебно буржуазии, огромное пространство деревни — городам. Даже в рус­ском либерализме не было своей глубоко разработанной экономиче­ской программы. Причина тому — отсутствие в русском обществе глубокого интереса к вопросам промышленности и торговли.

Вопрос о связи русского буржуазного духа с религиозностью остается дискуссионным. Как уже указывалось, торговая дея­тельность часто связана с глубокой религиозностью: солидные английские или немецкие купцы с их торжественным чтением Библии по воскресеньям, еврейские банкиры и торговцы, отли­чавшиеся глубокой набожностью. Представители целого ряда

знаменитых русских промышленно-купеческих родов происходи­ли из раскольников. Люди религиозные наследуют традицию и комплекс моральных понятий вместе с молитвой. Слово — это купец, купец — это слово. Большие торговые и промышленные дела не делаются без кредита. Кредит основан на доверии. Дове­ряющие друг другу ссужают огромными деньгами «под честное слово». И в России кредит был «мерилом добродетели».

Если обратиться к антропологической характеристике русско­го буржуа, то нельзя не обратить внимания на следующее. В про­тивоположность западной буржуазии русская особенного жизнен­ного стиля не выработала. Купцы в первом поколении по своему образу жизни были похожи на богатых крестьян. С этой точки зрения интересно проанализировать тот образ жизни купцов «средней руки», который описывает, в частности, И.Шмелев в ав­тобиографическом романе «Лето Господне». По сути дела, он рас­сказывает о жизни традиционного общества. Жизненный стиль героев романа не буржуазен.

У разбогатевших купцов и промышленников слишком сильна была «тяга во дворянство». В дальнейшем и в домашнем укладе, и в городской общественной деятельности торгово-промышленные люди слишком часто шли интеллигентским путем. Внуки тех, кто создавал торговлю и промышленность России, не желали продол­жать дело отцов. Они становились путешественниками, коллек­ционерами. Их дочери не хотели выходить замуж за купцов и про­мышленников. Искусство от этого выигрывало: создавалась Третьяковская галерея, Музей изящных искусств, Художествен­ный театр. Однако экспрессивный порядок (самосознание, стиль жизни), свойственный только этой группе, не складывался. Не со­здавалась группа, которая ощущала бы свои права и знала обязан­ности в связи со своей ролью в обществе. На Западе были газеты и журналы, которые содействовали складыванию именно буржу­азных стилей жизни и мировоззрения. Самые ранние образцы — английские «Болтун» и «Зритель». В России таких изданий прак­тически не было. Исключением была газета «Утро России», кото­рую издавали Рябушинские; однако эта газета не пользовалась большим влиянием. В России начала нашего з-л.э не удалась реа­лизация идеи создания единой торгово-промышленной партии.

Словом, русский буржуа не вполне удалсч. Сейчас в России проблема образования значительного слоя предпринимателей и собственников встала вновь. Вероятно, мы сами станем истори­ческими свидетелями того, будет ли достигнута заветная цель и каким образом.

Ключевые слова:

человек экономический, предпринимательская и «мещанская» сторона буржуа, целерациональность, утилитаризм, типы само-

4 Н. Н. Козлова

контроля в буржуазной среде, время-деньги, труд, право, профес­сиональное призвание, профессиональный долг, аскеза, экспрес­сивный порядок (жизненный стиль): комфорт, приватность, чис­тота тела и жилища.

Вопросы для самоконтроля:

Попробуйте описать человеческий облик буржуа.

Чем различаются честь буржуа и честь дворянина?

Почему роман «Робинзон Крузо» можно считать буржуаз­ным мифом?

Что имеют в виду, когда говорят о скромном обаянии буржу­азии*?

Что такое умение жить в мире практических абстракций?

Что стоит за русским презрением к мещанству?

Литература для дополнительного чтения:

Бурышкин П. Москва купеческая. — М, 1990.

Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма/АВебер М. Избранные произведения. — М., 1990.

Зомбарт В. Буржуа. — М., 1994.

Бродель Ф. Игры обмена. — М., 1988. (Гл. Капиталистиче­ские выбор и стратегия. С. 398—432).

Оссоиская М. Рыцарь и буржуа, — М., 1987.

Пэнсон М., Пэнсон-Шарло М. Культура господствующих классов. Между знанием и достоянием//Вопросы социологии. — 1996.— Вып. 7.

1000 лет русского предпринимательства: Из истории рус­ских купеческих родов//Сост., вступ. статья и примеч. О.Платоно­ва.—М., 1995.

«Автобиография» Б.Франклина. — М., 1988.

Фукс Э. История нравов: В 3-х т. — М., 1993—1994. Т. 3.