Преодоление догматизма и релятивизма предполагает диалектическую трактовку истины и заблуждения. Еще Аристотель определял истину как соответствие представлений действительности, заблуждение как несоответствие представлений действительности. В средневековой схоластике заблуждение связывалось только с логическими ошибками, поскольку о познании действительности речи вообще не могло идти, так как такие попытки считались греховными.
В Новое время в период появления экспериментального естествознания проблема соотношения истины и заблуждения стала острым оружием в борьбе со схоластикой, отрицавшей происхождение знания из опыта. Зарождающаяся опытная наука объявляет бесплодными все логические построения схоластов, основанные на дедуктивных построениях, исходные посылки которых взяты из Священного писания и догматизированного учения Аристотеля.
В философии 17 – 18 в.в. в сенсуализме и рационализме проблема соотношения истины и заблуждения получает более глубокое объяснение. Так, делается попытка обосновать возникновение истины и заблуждения исходя из особенностей чувственного и рационального моментов познания. Например, рационалисты считали, что источником заблуждений являются чувства, которым верить нельзя. Сенсуалисты, наоборот, полагали, что только чувственно воспринимаемое является достоверным, а то, что идет от разума, может порождать заблуждения. При этом и те, и другие метафизически противопоставляли истину заблуждению, не умея вскрыть диалектику их взаимосвязи.
То же характерно и для идеалистической философии 19 – 20 в.в. Многие мыслители ограничиваются только формально-логическими разграничениями истины и заблуждения. И. Кант в «Критике чистого разума» показал, что формально-логическое разграничение истины и заблуждения не касаются содержания знания. Философ писал: «Что же касается познания в отношении одной лишь формы (оставляя в стороне всякое содержание), то в такой же мере ясно, что логика, поскольку она излагает всеобщие и необходимые правила рассудка, должна дать критерии истины именно в этих правилах. В самом деле, что противоречит им, есть ложь, так как рассудок при этом противоречит общим правилам мышления, стало быть, самому себе. Однако эти критерии касаются только формы истины, т. е. мышления вообще, и постольку они недостаточны, хотя и совершенно правильны. В самом деле, знание, вполне сообразное с логической формой, т. е. не противоречащее себе, тем не менее может противоречить предмету. Итак, один лишь логический критерий истины, а именно соответствие знания с всеобщими и формальными законами рассудка и разума, есть …. условие всякой истины, но дальше этого логика не может идти, и никаким критерием она не в состоянии обнаружить заблуждение, касающееся не формы, а содержания». ( Кант И. Соч. в 6-ти томах, т.3. – М., 1964. – С.160).
Кант критикует тех, кто принимает формальную логику за единственное средство анализа знания. Он подчеркивает, что не раскрывая содержательности мышления, формальная логика выступает лишь логикой видимости, удобной для софистического искусства, придающего незнанию или даже преднамеренному обману вид истины.
Значительный шаг вперед в проблеме отношения истины и заблуждения сделал Гегель. Он первым в истории философской мысли выявил несостоятельность метафизического противопоставления истины и заблуждения в исторически развивающемся знании, в развитии истины как процесса. Заблуждение, по мнению Гегеля, - это неправомерное превращение момента развивающейся истины в целое. Гегель даже заблуждение в истории развивающегося знания считает зародышем истины, «меньшей истиной», моментом истины. Существенная особенность знания, по Гегелю, состоит в том, что в процессе его развития происходит постоянное преодоление, снятие заблуждения.
В научно-познавательной деятельности заблуждения, с точки зрения диалектики, являются неизбежными и отражают закономерности самой познавательной деятельности. Так, на каждом конкретно-историческом этапе достигается неполное, относительное знание, в котором предмет не представлен в своей конкретной целостности. Но оно нередко выдается за абсолютное и полное. Именно в этом и состоит гносеологическая основа заблуждения.
Истина и заблуждение сосуществуют на всем протяжении процесса познания. Следует считать неверным представление процесса познания в линейном изображении, когда из одной точки – незнания, мышление движется к другой точке – истине, по пути освобождаясь от заблуждений. Линейное изображение познавательного процесса искажает его в том отношении, что представляет его односторонне – как непрерывный процесс. На самом деле познание есть единство прерывного и непрерывного, так как бесконечный познавательный процесс слагается, как правило, из решения вполне конкретных познавательных задач и проблем.
Соотношение между истиной и заблуждением более адекватно изображается в виде спирали. Каждый виток спирали есть решение определенной проблемы и одновременно преодоление, снятие незнания и заблуждения. В этом смысле на каждом витке спирали познания разрешается противоречие между истиной и заблуждением.
Снятие заблуждения – процесс глубоко диалектический. Его преодоление означает, что познание поднялось на следующий, более высокий виток развития знания. Но означает ли это, что на новом витке развития знания не будет заблуждений? Конечно, нет. На новом уровне развития возникают новые познавательные задачи, разрешение которых возможно снова будет связано с присутствием заблуждений. Можно сказать, что заблуждения снимаются в ходе конкретного научного поиска, но имманентно присутствуют в целом в научном познании как историческом процессе.
При формально-логическом подходе к анализу содержания знания ответ однозначен: либо истина, либо заблуждение. Диалектический подход к знанию выявляет переливы, переходы между этими категориями. Тут нет и не может быть однозначного ответа по типу: да-да, нет-нет. С диалектической точки зрения в истинном есть момент заблуждения, а в заблуждении – момент истины. Поэтому можно сказать, что заблуждение – это содержание знания, не соответствующее действительности, но принимаемое за истинное.
Заблуждения неизбежны не только в силу гносеологических, но и социальных предпосылок. Познание на каждом историческом этапе ограничено наличной практикой и уровнем теоретической мысли. Это и создает исторические предпосылки заблуждению. Другой социальной предпосылкой заблуждений являются интересы общества, отдельных социальных групп, относительной свободой выбора объектов и путей познания.
От заблуждения надо отличать ложь. Ложь – это сознательное искажение действительности, имеющее целью ввести кого-либо в обман, заблуждение. Источником лжи может быть логически неправильное мышление, преднамеренное сокрытие информации или измышление того, чего не было. Методологическими приемами получения лжи являются эклектика и софистика. Софистика – это рассуждение (вывод, доказательство) основанное на преднамеренном нарушении законов и принципов формальной логики, на употреблении ложных доводов и аргументов, выдаваемых за правильные. Будучи разновидностью метафизического мышления, софистика коренится в абсолютизации относительности познания. Спекулируя на фактах изменчивости, противоречивости и сложности объектов познания, софистика отрицает абсолютные моменты в процессе постижения истины. В своих построениях софистика использует подмену понятий, различные логические ошибки, неверные формы вывода, а также словесные уловки и ухищрения, многозначность понятий и терминов. Эклектика – это соединение разнородных идей, взглядов, понятий, принципов или теорий. Она коренится на тех же основаниях, что и софистика – в метафизической абсолютизации изменчивости и относительности человеческого познания. Особенно остро влияние софистики и эклектики проявляется в социальном познании, где добросовестное заблуждение нередко переплетается в откровенной ложью. Вопрос о том, что служит гарантом разграничения истины от заблуждения и лжи является вопросом о критерии истины.