тив, отвергаются и правила изображения и цели эстетического возвышения над миром. Живопись стремится быть непредвзято естественной и в общении с внешней средой и, прежде всего и по преимуществу, самой по себе, в своем суверенном художественном мире, по сравнению с которым натура выглядит во многом неполноценной. В особенности ей не хватает живописности, которую теперь создает сама живопись, придавая изображению большую цветность и интенсивность красок, чем это может быть в реальности. Цвет, в котором сосредоточивается образно-эмоциональная выразительность живописи, вполне изобразителен, устойчив, предметен, но он не воспроизводит краски природы в натуральном виде, а существует в своей художественной гамме. В смещенном по отношению к реальным цветам натуры колорите картины могут быть гармонизованы буквально вопиющие тона, взятые художником «в лоб», в их полную силу, как, например, красный, зеленый, синий и черный тона в «Музыке» А. Матисса (1910, Ленинград, ГЭ) или «Заснувшем Пех-штейне» Э.Хеккеля (1910, Мюнхен, Баварские государственные собрания картин).
Словом, искусство, о котором идет речь, не ставит своей целью выглядеть как жизнь или же прямо донести до зрителя ее поэзию и экспрессию. Оно прежде всего озабочено выразительностью созданной на полотне художественной реальности, наполненной эстетическими эмоциями. Именно они, а не
100 ИСКУССТВО 1901-1917/1918 ГОДОВ