идеи образуют содержание картины. Восприятие же этих чувств предполагает соответствующую настроенность зрителя, его согласие с языком живописи, чуждающимся жизнеподобия, и умение «читать» эмоции, высказанные на этом языке. Главную эмоциональную « тему такого искусства в ином случае можно было бы без сомнения назвать жизнелюбием. Здесь, однако, перед нами более сложное явление, в котором слово «жизнь» следовало бы заменить художественной категорией, скорее, это некое «живописно л юбие». Эта новая доктрина развивается в традиционных видовых нормах изобразительной станковой живописи (в графике она породила рисунок, оперирующий контурной линией, непринужденно, не обязательно строго по форме ложащейся