Конфуций (прибл. 551-479 гг. до н.э.). Живя в эпоху смуты и анархии, удрученный всеобщей нищетой и страданиями народа, Конфуций понял, что единственным выходом была бы радикальная реформа управления, которая вершилась бы просвещенными правителями и ответственными чиновниками. Самому Конфуцию не удалось занять какой-либо значи-тельный пост в администрации, и он посвятил свою жизнь преподаванию, став первым в истории Китая главой частной школы. Несмотря на успех среди многочисленных учеников, Конфуций в конце жизненного пути пришел к выводу о полном провале своей миссии. Но ученики преуспели в передаче из поколения в поколение главного в доктрине своего учителя. Через 250 лет после его смерти императоры династии Хань (прибл. 206 г. до н.э. — 220 г. н.э.) стали допускать конфуцианцев на государственные посты в империи. С тех пор и в течение двух с лишним тысячелетий доктрина Учителя была определяющей в развитии политической и духовной жизни Китая.
Строго говоря, Конфуций не был религиозным мыслителем. Его идеи и идеи неоконфуцианцев — предмет изучения скорее историков философии. Но прямо или косвенно Конфуций глубоко повлиял на китайскую религию. Ведь и сам источник его морально-политической реформы лежит в области религии. Причем он не отбросил никакой важной традиционной идеи: ни дао, ни бога Неба, ни культа предков. Более того, он ценил и превозносил религиозную функцию ритуалов и обычаев.
Для Конфуция дао было установлено велением Неба. «Если дао осуществляется, значит, на то есть воля Неба» (Лунь юй=Аналекты, XIV, 38). Вести себя согласно дао значит сообразовываться с волей Неба. Главенство Неба Конфуций признает. Тянь участливо к каждому человеку в отдельности и помогает ему стать лучше. «Небо породило добродетель (дэ) во мне» (V, 22), — объявляет он. «В пятьдесят лет я постиг волю Неба» (II, 4). И в самом деле Учитель верил, что его миссия возложена на него Небом. А примером исполнения воли Неба он считал, как и другие его современники, таких культурных героев, как Яо и Шунь, и государей Вэнь и У династии Чжоу (VIII, 20). Конфуций проповедовал, что должно приносить жертвы и исполнять другие старинные обряды, ибо они являются неотъемлемой частью жизни «высшего человека» (цзюнь-цзы), «благородного мужа». Небу угодны жертвоприношения, но ему угодно и нравственное поведение и особенно праведное правление. Метафизические и теологические рассуждения по поводу Неба и загробной жизни Конфуций находил бесполезными (V, 12; VII, 20; XI, 11). «Высшего человека» должно прежде всего заботить бытие конкретной человеческой личности, т.е. «здесь и сейчас». Говоря о духах, Конфуций не отрицал их существования, но оспаривал важность общения с ними. Почитать духов можно, но «держитесь от них подальше, — рекомендует он. — В этом мудрость» (VI, 18). Что же касается служения духам, то: «если вы не можете служить людям, как можете вы служить духам?» (XI, 11).
Разрабатываемая Конфуцием этико-политическая реформа зиждется на «всеобщем просвещении», иными словами, на методике, способной преобразовать ординарную личность в «высшего человека» (цзюнь-цзы). Любой может стать «человеком истинным», если обучится церемониальному поведению в соответствии с дао, иначе говоря, обучится правильно исполнять ритуалы и следовать обычаям (ли). Практикой этой, однако, не столь легко овладеть. Разговор идет не о чисто внешнем следовании ритуалу и тем более не об искусственно вызываемом восторге при исполнении ритуала. Только правильным соблюдением церемоний можно умиротворить грозные магико-религиозные силы. Конфуций напоминает о «совершенномудром» правителе Шуне: «Держался он весьма просто, степенно и уважительно, лицо было обращено к югу (ритуальная поза властителей) — и это было все"(т.е. дела царства шли в соответствии с нормой). Ибо и космос, и общество подчинены тем же самым магико-религиозным движущим силам, что действуют в человеке. «При правильном поведении нет нужды отдавать приказы» . «Руководствоваться добродетелью (дэ) значит уподобиться Полярной звезде: она остается на месте, а все другие звезды почтительно обращаются вокруг нее».
Жест, совершаемый согласно правилам, создает новую эпифанию космической гармонии. Очевидно, что тот, кто оказывается способен к такому поведению, больше уже не ординарная личность, каким он был до начала своего обучения; ранг его радикально меняется: он теперь — «человек совершенный». Жесткий стандарт, вступающий в силу после «трансмутации» ритуальных поступков и поведения, сохраняя всю их естественность имеет, несомненно, религиозную интенцию и религиозную структуру. С этой точки зрения метод Конфуция можно сравнивать с доктриной Лао-цзы и других даосов, с техникой, при помощи которой они полагали сделать возможным возвращение к первоначальной непосредственности. Оригинальность Конфуция заключается в том, что он добивался «трансмутации» в стихийные ритуалы жестов и поступков, неотъемлемых от условий сложного и в высшей степени иерархиизированного общества.
Для Конфуция благородство и благовоспитанность не являются врожденными качествами. «Мужем благородным» становятся с помощью дисциплины, при некоторых природных способностях. Доброта, муд-рость, отвага неотделимы от благородства. Высшее удовлетворение дает развитие своих собственных добродетелей. «Тот, кто воистину добр, никогда не бывает несчастным» (IХ, 28). Но главное предназначение благородного человека — управлять. Как и Платон, Конфуций считает, что искусное управление — единственный путь обеспечения мира и благоденствия для большинства. Однако, как мы еще увидим, искусство управлять, как и всякое другое ремесло, поведение и значимое действие — результат своего рода религиозного обучения. Конфуций восхвалял культурных героев и великих государей династии Чжоу; они служили ему примером для подражания. «Я передаю то, чему обучился, не добавляя ничего своего. Я верен древним и люблю их!» (VII, 1). В этих декларациях некоторые распознают ностальгию по давно ушедшей эпохе. И все-таки, придавая большое значение соблюдению поведенческих норм, правил публичного этикета, Конфуций указал и новый путь: необходимость и возможность возвращения религиозного измерения в мирские труды и социальную активность.
Небесный мандат (天命, Tiānmìng) - одно из центральных понятий традиционной китайской политической культуры, используемое как источник легитимации правящей династии. Широко известен начиная с эпохи Чжоу, 11 в. до н.э. Примерно через сто лет (правление Му Вана, 976-922) в Чжоу получает широкое распространение термин "Сын Неба" (天子), используемый по отношению к правящему представителю дома-держателя Мандата.
Правящий дом выступал как носитель монополии на связь с Небом, в качестве обладателя "небесного доверия", заслуженного путём накопления добродетели Дэ. Утрата добродетели трактовалась традиционной конфуцианской историографией как основная причина потери власти. Поэтому в классической литературе Китая основатели новой династии непременно предстают носителями добродетели, в то время как падение династии связывается с нравственным разложением правителя, которое приводит к потере мандата.
Потеря Небесного мандата представлялась событием космического значения. Его изображали сопровождающимся катаклизмами и чудесами.
Согласно Сюнь-Цзы, безнравственность правителя могла стать поводом его свержения, т.о. благоволение неба не выступало пожизненным наследием. Подобное оправдание революции было настолько проблематичным, что Чжу Юаньчжань счёл нужным извлечь соответствующие места из существующих копий трактата. После его смерти целостность текста была восстановлена.
Основными понятиями конфуцианства,составляющими фундамент этого учения, являются “жэнь” (человеколюбие, гуманность) и “ли”. “Жэнь” выступает и как фундамент этико-политического учения и как его конечная цель. Основной принцип “жэнь”: “Чего не желаешь себе, того не делай людям”. “Ли” (почтительность, нормы общежития, церемониал, социальный регламент) включает в себя широкий круг правил, регламентирующих, по существу, все сферы общественной жизни, начиная от семьи и включая государственные отношения, а также отношения внутри общества - между отдельными людьми и различными социальными группами.
Важнейший для конфуцианства культ предков также не был нововведением Конфуция, однако для его последователей он имел новый смысл. С одной стороны, как уже отмечалось, Конфуций мало уделял внимания религиозной сфере в нашем обычном понимании. С другой, культ предков играл важную социальную роль. Существовала своего рода "табель о рангах", по которой человек, согласно своему статусу мог иметь то или иное количество табличек умерших предков в своем храме. Кроме того, похороны, соблюдение времени скорби по умершим предкам, воздаяние им посмертных почестей и жертвоприношения – все это, как и многое другое, регламентировалось множеством правил и их соблюдение определяло не только моральный уровень человека, но и его законопослушность в поддержании семейных, клановых и, наконец, государственных устоев.