В 1000-600 г. до н.э. значение жрецов в этом периоде возрастает всё более и более; сословные границы становятся все тверже и жестче. Судья должен всегда решать дело в пользу брахмана, даже если его противник (небрахман) был прав. Убийство небрахмана почти не считается за убийство. Материальное благосостояние жрецов и их жадность всё увеличиваются. Зато положение шудр всё ухудшается; брахманы учат, что шудра слуга всех прочих сословий и его можно убивать безнаказанно. Мораль общественная стоит невысоко. Будда позже уже жалуется на страшную распущенность брахманов. Не помогает морали и все более увеличивающаяся регламентация личной жизни: изучение священных книг предписывается ревностно; каждый арья должен знать Веды, которые, таким образом, не составляют привилегии одних брахманов. Одни только шудры лишены этого знания.
Цари устраивают философские диспуты, на которых состязаются мудрейшие брахманы. По-видимому, и в составлении упанишад немалое участие принимали кшатрии (цари и воины). Женщины также интересуются философскими вопросами и часто фигурируют в упанишадах как собеседницы мудрецов. Этим философским движением заканчивается древний ведийский период истории Индии. Упанишады — это Веданта (конец вед). Дальше в мудрости идти нельзя. Но в этом движении есть много элементов, которые развернулись во всей силе только в следующем крупном историческом периоде — эпохе так называемых средних веков Индии (от 600 г. до н. э.), когда является новое умственное и религиозное движение — буддизм. Стремление к аскезе, отречению от тленных благ мира сего и его эфемерных радостей, основание многочисленных монашеских общин — явления, ещё предшествовавшие буддизму.
В переходную эпоху между ведийским периодом и наступающими «средними веками» Индии вырабатываются и некоторые новые религиозные представления и понятия. К ним принадлежит представление высшего божества, творца материального мира — Брахмы. Появляется безличное и отвлеченное понятие о Брахмане (первично понятие «молитвы», потом священная сущность молитвы, жертвы и жреца, субстрат всякой святыни и святости). Этот Брахман («святое», «духовное»), отождествленное с душой мира — Атманом, являлось в конце ведийской эпохи высшей религиозной идеей, требующей высшего почитания. Из отвлеченной идеи народ сделал личное, мужское верховное божество Брахму. В эту же эпоху вырабатывается первостепенной важности догмат о переселении душ, первичное достояние богословов, а потом уже, со времен Будды, общераспространенное верование. Безвыходный, мертвенный лабиринт предписаний сложного ритуала, ничтожное уклонение от которых грозило гибелью, отсутствие резких различий между понятиями, воспитанное стремлением отыскивать во всевозможных вещах общее зерно, расплывчатый пантеизм, представлявший все существующее эманацией одного верховного существа, — все эти элементы в известном преобразовании и сочетании вошли в новый догмат или подготовили его. Сначала возникает представление, что смерть постоянно преследует человека и отделаться от неё без даров нельзя. Преследование это продолжается и на том свете. В этой идее уже заключается в зародыше идея странствования по различным существованиям, заканчивающимся повторяющейся смертью. Только пройдя через целый ряд тел, умирая и снова возрождаясь, душа может в конце концов слиться с Атманом, душой мира. Атман-Брахман развивает из себя все отдельные существования, из которых одни стоят ближе к нему, другие дальше. Степень близости к Атману возрастает постепенно. Сообразно с этим и со своими свойствами каждая душа должна пройти более или менее длинный путь до слияния с Атманом. Низшие души переходят в твердые предметы (дерево, камни), души повыше попадают опять в какую-нибудь материнскую утробу, справедливые и благородные — в блаженный мир луны, откуда опять после известного времени возвращаются на землю, и только действительно «познавшие» достигают Брахмана. Порядок прохождения через различные существования вырабатывается со временем все систематичнее. Особенно важно в этом отношении учение о карме (карман), то есть о «деяниях» человека, определяющих тот или другой порядок странствия. Это учение объясняло несправедливости судьбы отдельных людей и тесно связывало догмат переселения душ с требованиями морали. Переселение душ прекрасно гармонировало и с неумолимым характером, который приняло в более поздние эпохи кастовое разграничение, вырабатывавшееся постепенно.