Центральным в полемике Цвингли с католическими богословами был вопрос об источниках Богопознания и авторитете в Церкви. Швейцарский реформатор видел причину заблуждений и злоупотреблений в христианстве в самой Католической Церкви, рассматривавшей в качестве внешнего авторитета в вопросах веры мнение папы, церковных соборов и отцов церкви. От пап и соборов не стоит ожидать безошибочности, - полагал Цвингли, - ибо всякий человек лжив, следовательно, даже соборное толкование Писаний не может быть гарантией его истинности. Следовательно, безошибочность мнения в вопросах веры должна иметь сверхъестественную гарантию и сверхъестественное происхождение. Отсюда следовало, что неповрежденным учение о спасении сохранилось только в боговдохновенном тексте Евангелия, где заключена вся истина[214]. Но его оппоненты католические богословы утверждали, что в Евангелии не содержится в полноте необходимое для спасения учение и недостающее в нем было восполнено отцами церкви[215], а само Писание было бы ничем стоящим без подтверждения Церкви[216]. Пытаясь опровергнуть их доводы, Цвингли ссылается на библейские тексты, которые, по его мнению, свидетельствуют о праве каждого человека толковать вне Католической Церкви Писание, если к этому его привлечет Бог (Ин. 6, 44).
Если познание Писания даруется Святым Духом, Который, по обетованию, научит всему без исключения, что необходимо для знания Бога[217], и каждый имеет помазание от Святого Духа пребывающего в нем, то, как считал Цвингли, нет нужды в третейском судье, способном решать вопрос о правильном понимании Писания. Критерием безошибочности соборных постановлений и мнений отцов церкви может быть только их согласие с Писанием[218], придающее им авторитет. По Цвингли, ни папа, ни Церковь не сообщают авторитет Писанию, а Оно возвышается над Нею.
Если в католичестве истиной обладал папа, то, по Цвингли, любой, открывший Библию. Ошибка Цвингли состояла в отделении им Писания от Церкви, и представлении о Католической Церкви как единственной претендовавшей на преемство апостольской вере.