Однако почему так сложно бывает удержать даже эгоистическое намерение, не говоря уже о намерении ради Творца? Это происходит потому, что, тем самым, человек приподнимается над животным. У животного намерение отсутствует. Оно не понимает, что значит иметь намерение к чему-то, к кому-то, к себе или к другим. Человек, живущий подобно животному, не задумывается, ради чего существует. В нем есть эгоистические намерения, но они возбуждаются самим эгоистическим материалом – желанием насладиться. Он не культивирует в себе намерение «для чего, почему, во имя чего». Это самый комфортный, самый низкий, самый простой способ существования. Естественно, что вся наша природа к этому располагает. Тут ничего не поделаешь.
Однако мы обязаны любыми путями постоянно контролировать себя: для чего я вдохнул-выдохнул, повернулся, подумал, совершил что-либо. Малейшее внутреннее или даже автоматическое, внешнее движение нужно стараться совершать в намерении, в каком-то замысле. Необходимо постоянно ловить себя на том, чтобы любое твое внутреннее или внешнее действие, совершаемое на уровне силы, замысла, мысли, желания, на уровне физического действия всегда сопровождалось вопросом: «Ради чего?».
Тогда ты поднимаешься. Ты уже не обращаешь внимания на сами действия и на свои мысли. Тебя интересует общее направление. Ты отрываешься и от физических действий, и от мыслей, которые вдруг проявляются – от всего, что внутри тебя. Ты начинаешь понимать, что это решимот, которые по цепочке постоянно, ежесекундно в каждом из нас реализуются, и перестаешь обращать на них внимание. Ты озабочен только тем, чтобы непрерывно следить за своим намерением, за своим устремлением. Этот выход в непрестанный самоконтроль над намерением является первым подъемом человека над его обычной жизнью.