Я хотел рассказать о двух партиях в Византии – о партии «зилотов» и партии «политиков». Дело в том, что в Церкви вообще невозможны партии: есть православные и есть еретики, а другие партии невозможны. Когда мы говорим о каких-то партиях с участием церковных людей, мы, конечно, имеем в виду партии не церковные, а политические, которые только маскируются под церковные. Именно такие две партии были в Константинополе и вообще в Византии на протяжении всей ее поздней истории. Начало этому было положено еще во времена иконоборчества, особенно при свтт. Фотии и Игнатии, когда партия так называемых «политиков» была приверженцами свт. Фотия, а партия «зилотов» называла себя приверженцами свт. Игнатия. Чем характерны эти две партии? Лозунгом партии зилотов было - «Мы спасаем Церковь». Она ставила своей целью борьбу за Православную Церковь при недопустимости, каких бы то ни было компромиссов с государственной властью. Когда намечался хоть какой-то компромисс с государством или даже если императоры просили патриархов, причисляющих себя к партии «зилотов», как-то им помочь в делах государственных, то зилоты говорили, что их дело молиться, а вопросы урегулирования всех нестроений в государстве их не волнуют, это дело самих императоров. Но такая позиция не мешала зилотам достаточно сильно вмешиваться в государственные дела тогда, когда они считали нужным это сделать. Так, благодаря усилиям зилотов были смещены некоторые патриархи, кроме того, даже Андроник Старший был смещен, потому что Патриарх – зилот открыто отказался его поминать за богослужением (уже не как императора, а как ставшего впоследствии монахом), и даже предложил наложить анафему на того, кто не признает Андроника Младшего. Сами зилоты были люди очень ревностные, многие из них были подвижниками, спали на голой земле, довольствовались малым, очень сильно постились, но иногда их ревность доходила до крайностей. Они очень широко применяли такое средство как анафематствование или непринятие себя Церковью. В частности я уже сказал о Патриархе Арсении, который тоже может быть причислен к зилотам, и который вообще наложил анафему на всю Церковь. Его последователи - арсениты для доказательства своей правоты предложили даже устроить некое состязание между арсенитами и православными. Они уверяли, что на основании того, кто победит в этом состязании, можно установить, чья вера правая. По их предложению в церкви устроили два треножника с зажженным огнем. Были написаны две грамоты, в одной из которых арсениты привели аргументы в свою пользу, а в другой православные привели свои аргументы. Две эти грамоты предполагалось одновременно положить в огонь на эти треножники. По предположениям зилотов: чья грамота не сгорит, тот и прав, тот и истинный православный. Но обе грамоты благополучно сгорели, и зилоты тут же истолковали это в свою пользу.
Другой очень благочестивый Патриарх Афанасий подвергся некоторому давлению со стороны зилотов или, может быть, сам оступился, но когда его сместили с патриаршества, он составил грамоту, в которой он и императора, и весь синклит и вообще всех отлучил от Церкви. Эту грамоту он свернул и спрятал в одном из углублений храма Святой Софии, где ее через какое-то время случайно нашел маленький мальчик. Грамота была доставлена царю, который с удивлением ее прочитал. Но после того как у Афанасия разум все-таки возобладал, он разорвал эту грамоту, и попросил прощения у императора, инцидент был исчерпан. Тем не менее, нельзя сказать, что в действиях зилотов все было негативно.
Конечно же, если бы не зилоты, то уния не была бы отменена и забыта. Потому что зилоты очень ревностно боролись с унией, но эта ревность доходила до какого-то абсурда. Например, в связи с поставлением нового патриарха. После того как Иоанн XI Векк (1275-1282), принявший Лионскую унию, был смещен Андроником Старшим, и три месяца был Патриархом Иосиф, Патриархом был избран мирянин Григорий. Так вот для его избрания зилоты поставили несколько условий. Первым условием было то, чтобы кандидат проходил низшие степени (дьякона и пресвитера) в той церкви, которая никаким образом не была связана с унией (в Константинополе нашлась какая-то полуразрушенная церковь, удовлетворяющая этим требованиям, в которой Григория рукоположили). Вторым условием было то, чтобы рукополагал его тот епископ, который вообще не вступал ни в какое общение с епископами, затронутыми унией (был найден провинциальный никому не известный епископ, который был поставлен митрополитом Ираклийским (так как только митрополит Ираклийский может поставлять Патриарха Константинопольского)). Поскольку поставление обязательно должно было произойти в храме Святой Софии, его для этого заново освятили. Принимать участие в хиротонии могли только епископы (в основном провинциальные) никак не затронутые унией. Никто из клириков Константинополя не мог созерцать это поставление: все двери были закрыты и даже туда, где находился хор, зилоты никого не пускали. Аналогичная ситуация возникла и при поставлении следующего Патриарха Иоанна XII (1294-1303) (через Патриарха после Григория). Зилоты поставили то же самое условие и даже нашли какого-то западного владыку Мармаритского (позже выяснилось, что этот владыка в нравственном отношении был не совсем хорош), но, слава Богу, что в это время вернулся Патриарх Афанасий (1303-1309) (это было второе его патриаршество). Так что, как вы видите, не вся их ревность была во благо. Тем более что Патриарх Григорий, которого зилоты поставили с такими предосторожностями, оказался в прошлом униатом. Они это как–то просмотрели. Правда, он отказался от своих униатских тенденций, но такая ситуация выглядит даже немножко смешно.
Партия политиков, напротив, шла на всевозможные компромиссы с властью и доходила в этих компромиссах до осуждения канонов, то есть обращалась с канонами достаточно свободно. Еще раз повторю, это были, конечно, не церковные партии, а политические, которые просто прикрывались церковными интересами. Нужно отметить, что большинство патриархов, которых зилоты называли своими приверженцами, на самом деле никакими зилотами не были (они ревновали за веру, а к партии зилотов не принадлежали).
Зилоты были сторонниками необразованных Патриархов, а политики, конечно же, на первое место из условий занятия патриаршей кафедры ставили образование. Чем-то мне это напоминает спор между «нестяжателями» и «иосифлянами». Это тоже были две партии, никакого отношения ни к преп. Иосифу Волоцкому, ни к Нилу Сорскому не имевшие, а просто две политические партии, которые отстаивали свои личные партийные интересы.