Уже как христианин священник должен любить гостеприимство; тем более как пастырь он должен оказывать его всем бедствовавшим в тогдашнее тяжелое время, изгнанным и преследуемым христианам.
Так понимаемое страннолюбие и у современных пастырей может являться в форме гостеприимства. Обладая добрыми качествами радушного хозяина и принимая у себя по временам гостей, священник открывает себе широкую возможность выполнять главнейшую обязанность своего призвания — раскрывать слово истины. Для этого ему и подобает быть учительною, т.е. настолько обладать научными сведениями, чтобы уметь приспособлять их к обстоятельствам на пользу веры и христианской деятельности пасомых.
Конечно, слова апостола, предписывающие священнику страннолюбие, не требуют от священника устроения частных пиров и угощений. Ввиду возможности превратного понимания страннолюбия апостол тут же и прибавляет, что священник должен быть «не пьяница», чем исключается всякая мысль о невоздержных угощениях. Как, в самом деле, священник, предаваясь пьянству, в то же время в состоянии будет иметь надзор за паствою.
Требуя затем, чтобы пастырь был «не бийца», апостол постановляет, что священником не может быть такой человек, который при всяком, даже незначительном поводе, готов выйти из себя, горячиться и браниться. Такие свойства и действия обнаруживают в человеке недостаток самообладания и отталкивают от него всякого. Особенно священник должен быть чужд внешнего самоуправства и буйства: «Не пьяница, не бийца (не сварлив), не корыстолюбив, но тих, миролюбив, не сребролюбив» – говорит апостол. «Мшелоимство», т.е. корыстолюбие, а вместе и сребролюбие, представляющее столько поводов к ссорам, несогласиям и пререканиям между людьми, также должны быть чужды священнику, так как ему подобает быть тихим и миролюбивым».
Можно обладать всеми исчисленными качествами и быть свободным от указанных пороков, и все еще, однако, можно быть не вполне способным к званию пастыря. Пастырь должен уметь управлять другими. Эта способность должна быть обнаруживаема пастырем всюду, почему апостол требует, чтобы пастырь Церкви умел «добре» править своим домом и этим представлял бы образец своей способности вообще к правлению и руководству.
А хорошо ли управляет пастырь своим домом, видно из того, послушны или непослушны ему его дети. Потому то он и должен иметь чада в послушании. Церковь есть семейство; прихожане — суть чада, а пастырь — руководитель пасомых. Если священник не в состоянии управиться со своим небольшим семейством, то тем более он не способен к управлению церковью, приходом. Последние требования апостола от пастырства выражены им в следующих словах: «не должен он быть из новообрщенных, чтобы не возгордился и не подпал осуждению с диаволом». Новокрещенный, значит недавно обращенный в христианство. Апостол требует, чтобы Тимофей не ставил таких людей в священники или епископы, потому что они возгордятся таким быстрым повышением и возмечтают о себе. Гордость может навлечь на них такое же наказание, какому подвергся сатана — «в суд впадет диаволь». Церковь всегда держалась этого правила апостола, и только при особенных обстоятельствах допускала исключение (разве по указанию Божию), как например, при избрании святителя Амвросия Медиоланского.
Наконец, кандидат в священство «должен иметь свидетельство добро от внешних», именно от тех, которые не принадлежат к христианской Церкви. Основание такому требованию апостол приводит следующее: «да не в поношение впадет и в сеть неприязненну». Поношение означает здесь насмешки и презрение в обществе, каких не может избежать священник, если из его прежней жизни, когда он не был ещё христианином, известно между прежними его единоверцами что-нибудь предосудительное. Если же он ещё в язычестве или иудействе не пользовался хорошей репутацией и между христианами заметит презрение к себе за свое прежнее поведение, то ему легко может придти на мысль совсем оставить христианство. Эта мысль, развиваясь более и более, убедит его расстаться с христианством, поставляя ему на вид, что прежние его единоверцы не так были строги к нему, и таким образом, он совершенно впадет в расставленные ему диаволом сети.
От пресвитеров апостол Павел переходит к диаконам и также указывает свойства, какие должен иметь диакон. Священное Писание отмечает, что название диакона всегда отличалось от других имен, выражавших названия церковных должностей (ср. Филип. 1,1). Какую же должность соединяли священные писатели с этим названием? Слово диакон, по словопроизводству, значит служитель. В начале образования Христианской Церкви были в ней люди, на которых возлагалось исполнение низших служебных должностей. Это мы видим в Книге деяний апостольских (VI), в рассказе об Анании и Сапфире (V). Когда последние за свою ложь пали мертвыми к ногам апостола Петра, тогда встали служители, вынесли вон трупы и погребли их. Эти служители названы там юношами. Что святой Лука под этим именем разумел не молодых людей вообще, а лиц, на которых, между прочим, лежала обязанность погребать умерших, ясно видно в греческом тексте из того, что пред словом юноши стоит член, всегда указывающий на определенное значение слова, пред которым он ставится. Самое же это название перешло от еврейского «псачит», которое значит и «молодые люди» и «слуги», точно также, как слово o” preobu/teroz значит и «старик» и «предстоятель церковный».
Когда христиане из эллинистов (т.е. иудеев, говорящих по-гречески) стали жаловаться, что при раздаче ежедневной милостыне из общего церковного имущества не обращается должного внимания на их вдовиц, то апостолы признали нужным к существовавшим уже раздаятелям милостыне избрать еще семь человек из эллинистов. Выбранные лица стали носить имя диаконов. Их имена были следующие: Стефан, Филипп, Прохор, Никанор, Тимон, Пармен и Николай Антиохиец (Деян. 6,1-6). Доказательством того, что до избрания этих мужей в Церкви существовала должность раздаятелей жизненных потребностей, служит тот факт, что при общности имущества первых христиан необходимы были раздаятели или служители ежедневного пропитания, и также раздаятели или служители были из палестинских иудеев, принявших христианство, а теперь к прежним присоединены семь диаконов из эллинистов, как показывают их имена.
Должность диаконов была служебной. Они специально имели попечение о бедных, отсюда и название их служители (с греческого o” diakonoz служитель), в Новом Завете употребляемое в смысле раздаяния пособия бедным, или вообще в смысле исполнения дел милосердия (ср. Римл. 15,25,2, Коринф. 8,19; Евр. 6,10). Но что их должность не ограничивалась одними телесными заботами, видно из того требования, которое относит к ним апостол, именно, «чтобы они были исполнены Духа Святого и премудрости» (Деян. 6,3). Кроме того, они были поставлены на свою должность молитвой и возложением рук; следовательно, благодатным освящением (6 стих) и наконец, диаконы существовали в тех малоазиатских Церквах, где имущество не было общим для всех, как, например, в Ефесе и Филиппах, где они должны были естественно и исключительно исполнять духовное служение.
Из всего сказанного видно, что в Апостольской Церкви под именем диаконов разумелись избранные и посвященные служители Церкви. На них лежала забота о телесных нуждах членов Церкви. Они должны были проповедывать в общественных богослужебных собраниях и при других частных обстоятельствах. Они, наконец, раздавали Святую Евхаристию, так как служение трапезам, о котором говорится в Книге деяний апостольских (6,2), нельзя понимать только в смысле разданния телесной пищи, а нужно понимать и таинственную Трапезу, то есть евхаристию.
Так как слияние диаконов на верующих, по их положению в Церкви, значительно и их отношение к верующим во многих случаях, гораздо непосредственнее и ближе, чем отношение пресвитеров или епископов, то при избрании их апостол советует Тимофею соблюдать осмотрительность, указывая ему свойства, какие он должен требовать от диаконов. Эти свойства в сущности сходны с теми, какие апостол требует и от епископов. «Диаконы также долны быть честны, не двоязычны, не пристрастны к вину, не корыстолюбивы » — говорит апостол Павел Тимофею (8).
Итак, диаконы должны быть, во-первых, чисты, благопристойны, серьёзны и благоразумны; недвоязычны, т.е. по убеждениям тверды и искренны. Неустойчивость в мыслях, обнаруживающая пустоту, бессодержательность ума и инертность воли, лишает право на диаконское звание. Во-вторых, диаконы не должны быть пьяницами и корыстолюбцами. Как распорядители общего имущества, диаконы много имели случаев и поводов упражнять корыстолюбие, а как служители при вечерях они, имея доступ к вину, могли употреблять оное в большом количестве. Потому то апостол и замечает Тимофею, чтобы в диаконы выбирались люди некорыстолюбивые и не склонные к пьянству. В-третьих, диаконы должны иметь таинство веры в чистой совести. Под таинством апостол здесь разумеет, как нередко и в других местах, всю открытую Иисусом Христом истину. Потому он называет эту истину таинством, тайной, что прежде она была сокровенная в Боге и сделалась известной через откровение. Таинством веры называет он её потому, что она составляет содержание веры и может быть понимаема только верой. То самое, что апостол называет здесь таинством веры, в других местах он называет тайною благочестия (16 стих), тайною благовествования (Еф. 6,19), тайною Христовою (Колос. 4,3).
То же самое означает и тайна Царствия Небесного (Мф. 13,11). Эту тайну веры, т.н. христианскую истину, диаконы должны сохранять в чистой совести. Христианская вера и христианская жизнь находятся во внутреннем взаимодействии, и чистая совесть, как результат честной жизни, вместе с тем служит признаком соблюдения веры. Вообще, продолжает апостол, диаконы да искушаются прежде, имеют ли они все качества, требующиеся для их служения, «потом служат, непорочни сущее». Апостол не указывает ясно, кем должно производиться это испытание, но дело понятно само собой в данном случае эта обязанность лежала на Тимофее, вообще же на епископе.
Сказав далее, что и при поставлении диакона, также как и пресвитера, епископ должен обращать внимание, чтобы посвящаемый был только единыя жены мужем, хорошим отцом своего семейства. Апостол замечает: «ибо служивший добре, степень себе добр снискают, и многое дерзновение в вере, яже о Христе Иисусе». Здесь требуют объяснения слова: «степень добр». Греческое слово o” baumo/z первоначально значит «шаг», «ступень» в переносном значении употребляется для обозначения почетных мест, должностей. Большинство толкователей как древних так и позднейших «степень добр» относят к различным степеням иерархии, так что смысл выходит такой: хорошо исполняющий диаконскую должность, этим самым пролагают себе путь к высшим должностям, к священничеству и епископству. Такое объяснение самое естественное и лучше всего соответствует всему ходу мыслей.
Выше (первые стихи) апостол говорит о тех, кто желает епископства (священства) и, не отрицая законности такого желания, пояснил, что это доброе дело. Здесь же он показывает путь, каким можно достигнуть той цели, получить желаемое священство, а именно: верным исполнением диаконского служения, когда можно достигнуть того доброго дела, которое здесь, по отношению к диаконству, называется «добр степень». Под дерзновением в вере мы должны разуметь смелость и твердость в исповедании и проповедании веры. Эта вера ближе определяется добавочными словами «яже о Христе Иисусе». Выражение это у апостола Павла обыкновенное (ср. Гал. 3,26; Ефес. 1,15; Кол. 1,4). Однако оно не должно быть смешиваемо с выражением: вера во Христа Иисуса. Первое означает такую веру, которая во Христе имеет своё основание, коренится в Нем, стоит во внутренней связи с Ним и из Него почерпает свою жизненную силу, между тем как другое выражение означает только предмет веры. Общий смысл апостольского наставления диаконам будет такой: кто хорошо исполняет свою диаконскую должность, тот пролагает себе этим путь к высшим должностям церковным, которые тоже будет исполнять мужественно, несмотря ни на какие препятствия.