Страннолюбие

Уже как христианин священник должен лю­бить гостеприимство; тем более как пастырь он должен оказывать его всем бедствовавшим в тогдашнее тяжелое время, изгнанным и преследуемым христианам.

Так понимаемое страннолюбие и у современных пастырей может являться в форме гостеприимства. Обладая добрыми ка­чествами радушного хозяина и принимая у себя по временам гостей, священник открывает себе широкую возможность выпол­нять главнейшую обязанность своего призвания — раскрывать слово истины. Для этого ему и подобает быть учительною, т.е. настолько обладать научными сведениями, чтобы уметь приспо­соблять их к обстоятельствам на пользу веры и христианской деятельности пасомых.

Конечно, слова апостола, пред­писывающие священнику страннолюбие, не тре­буют от священника устроения частных пиров и угощений. Ввиду возможности превратного понимания страннолюбия апос­тол тут же и прибавляет, что священник должен быть «не пья­ница», чем исключается всякая мысль о невоздержных угощени­ях. Как, в самом деле, священник, предаваясь пьянству, в то же время в состоянии будет иметь надзор за паствою.

Требуя затем, чтобы пастырь был «не бийца», апостол постановляет, что священником не может быть такой человек, который при всяком, даже незначительном поводе, готов выйти из себя, горячиться и браниться. Такие свойства и действия обнаруживают в человеке недостаток самообладания и отталкивают от него всякого. Особенно священник должен быть чужд внешнего самоуправства и буйства: «Не пьяница, не бийца (не сварлив), не корыстолюбив, но тих, миролюбив, не сребролюбив» – говорит апостол. «Мшелоимство», т.е. корыстолюбие, а вместе и сребролюбие, представляющее столько поводов к ссорам, не­согласиям и пререканиям между людьми, также должны быть чуж­ды священнику, так как ему подобает быть тихим и миролюбивым».

Можно обладать всеми исчисленными качествами и быть свободным от указанных пороков, и все еще, однако, можно быть не вполне способным к званию пастыря. Пастырь должен уметь управлять другими. Эта способность должна быть обна­руживаема пастырем всюду, почему апостол требует, чтобы пас­тырь Церкви умел «добре» править своим домом и этим представ­лял бы образец своей способности вообще к правлению и руко­водству.

А хорошо ли управляет пастырь своим домом, видно из того, послушны или непослушны ему его дети. Потому то он и должен иметь чада в послушании. Церковь есть семейство; при­хожане — суть чада, а пастырь — руководитель пасомых. Если священник не в состоянии управиться со своим небольшим семей­ством, то тем более он не способен к управлению церковью, приходом. Последние требования апостола от пастырства выра­жены им в следующих словах: «не должен он быть из новообрщенных, чтобы не возгордился и не подпал осуждению с диаволом». Новокрещенный, значит недавно обращен­ный в христианство. Апостол требует, чтобы Тимофей не ставил таких людей в священники или епископы, потому что они возгор­дятся таким быстрым повышением и возмечтают о себе. Гордость может навлечь на них такое же наказание, какому подвергся сатана — «в суд впадет диаволь». Церковь всегда держалась это­го правила апостола, и только при особенных обстоятельствах допускала исключение (разве по указанию Божию), как например, при избрании святителя Амвросия Медиоланского.

Наконец, кандидат в священство «дол­жен иметь свидетельство добро от внешних», именно от тех, ко­торые не принадлежат к христианской Церкви. Основание такому требованию апостол приводит следующее: «да не в поношение впадет и в сеть неприязненну». Поношение означает здесь нас­мешки и презрение в обществе, каких не может избежать священ­ник, если из его прежней жизни, когда он не был ещё христи­анином, известно между прежними его единоверцами что-нибудь предосудительное. Если же он ещё в язычестве или иудействе не пользовался хорошей репутацией и между христианами заме­тит презрение к себе за свое прежнее поведение, то ему легко может придти на мысль совсем оставить христианство. Эта мысль, развиваясь более и более, убедит его расстаться с хрис­тианством, поставляя ему на вид, что прежние его единоверцы не так были строги к нему, и таким образом, он совершенно впадет в расставленные ему диаволом сети.

От пресвитеров апостол Павел переходит к диаконам и также указывает свойства, какие должен иметь диакон. Священ­ное Писание отмечает, что название диакона всегда отличалось от других имен, выражавших названия церковных должностей (ср. Филип. 1,1). Какую же должность соединяли священные писатели с этим названием? Слово диакон, по словопроизводству, значит служи­тель. В начале образования Христианской Церкви были в ней лю­ди, на которых возлагалось исполнение низших служебных долж­ностей. Это мы видим в Книге деяний апостольских (VI), в рас­сказе об Анании и Сапфире (V). Когда последние за свою ложь пали мертвыми к ногам апостола Петра, тогда встали служители, вынесли вон трупы и погребли их. Эти служители названы там юношами. Что святой Лука под этим именем разумел не молодых лю­дей вообще, а лиц, на которых, между прочим, лежала обязанность погребать умерших, ясно видно в греческом тексте из того, что пред словом юноши стоит член, всегда указывающий на определен­ное значение слова, пред которым он ставится. Самое же это название перешло от еврейского «псачит», которое значит и «мо­лодые люди» и «слуги», точно также, как слово o” preobu/teroz значит и «старик» и «предстоятель церковный».

Когда христиане из эллинистов (т.е. иудеев, говорящих по-гречески) стали жаловаться, что при раздаче ежедневной ми­лостыне из общего церковного имущества не обращается должно­го внимания на их вдовиц, то апостолы признали нужным к су­ществовавшим уже раздаятелям милостыне избрать еще семь чело­век из эллинистов. Выбранные лица стали носить имя диаконов. Их имена были следующие: Стефан, Филипп, Прохор, Никанор, Тимон, Пармен и Николай Антиохиец (Деян. 6,1-6). Доказательством того, что до избрания этих мужей в Церкви существовала должность раздаятелей жизненных потребностей, служит тот факт, что при общности имущества первых христиан необходимы были раздаятели или служители ежедневного пропитания, и также раздаятели или служители были из палестинских иудеев, принявших христианст­во, а теперь к прежним присоединены семь диаконов из эллинистов, как показывают их имена.

Должность диаконов была слу­жебной. Они специально имели попечение о бедных, отсюда и название их служители (с греческого o” diakonoz служитель), в Новом Завете употребляемое в смысле раздаяния пособия бед­ным, или вообще в смысле исполнения дел милосердия (ср. Римл. 15,25,2, Коринф. 8,19; Евр. 6,10). Но что их должность не ограничивалась одними телесными заботами, видно из того тре­бования, которое относит к ним апостол, именно, «чтобы они были исполнены Духа Святого и премудрости» (Деян. 6,3). Кроме того, они были поставлены на свою должность мо­литвой и возложением рук; следовательно, благодатным освя­щением (6 стих) и наконец, диаконы существовали в тех малоазиатских Церквах, где имущество не было общим для всех, как, например, в Ефесе и Филиппах, где они должны были естественно и исключительно исполнять духовное служение.

Из всего сказанного видно, что в Апостольской Церкви под именем диаконов разумелись избранные и посвященные служители Церкви. На них лежала забота о телесных нуждах членов Церкви. Они должны были проповедывать в общественных богослужебных соб­раниях и при других частных обстоятельствах. Они, наконец, раздавали Святую Евхаристию, так как служение трапезам, о кото­ром говорится в Книге деяний апостольских (6,2), нельзя по­нимать только в смысле разданния телесной пищи, а нужно по­нимать и таинственную Трапезу, то есть евхаристию.

Так как слияние диаконов на верующих, по их положению в Церкви, значительно и их отношение к верующим во многих случаях, гораздо непосредственнее и ближе, чем отношение пресвитеров или епископов, то при избрании их апостол сове­тует Тимофею соблюдать осмотрительность, указывая ему свой­ства, какие он должен требовать от диаконов. Эти свойства в сущности сходны с теми, какие апостол требует и от епис­копов. «Диаконы также долны быть честны, не двоязычны, не пристрастны к вину, не корыстолюбивы » — говорит апостол Павел Тимофею (8).

Итак, диаконы должны быть, во-первых, чисты, благопристойны, серьёзны и благоразумны; недвоязычны, т.е. по убеждениям тверды и искренны. Неустойчивость в мыслях, обнаруживающая пустоту, бессодержательность ума и инертность воли, лишает право на диаконское звание. Во-вторых, диаконы не должны быть пьяницами и корыстолюбцами. Как распоря­дители общего имущества, диаконы много имели случаев и пово­дов упражнять корыстолюбие, а как служители при вечерях они, имея доступ к вину, могли употреблять оное в большом количест­ве. Потому то апостол и замечает Тимофею, чтобы в диаконы вы­бирались люди некорыстолюбивые и не склонные к пьянству. В-третьих, диаконы должны иметь таинство веры в чистой совести. Под таинством апостол здесь разумеет, как нередко и в других местах, всю открытую Иисусом Христом истину. Потому он называ­ет эту истину таинством, тайной, что прежде она была сокровен­ная в Боге и сделалась известной через откровение. Таинством веры называет он её потому, что она составляет содержание веры и может быть понимаема только верой. То самое, что апостол на­зывает здесь таинством веры, в других местах он называет тайною бла­гочестия (16 стих), тайною благовествования (Еф. 6,19), тайною Христовою (Колос. 4,3).

То же самое означает и тайна Царствия Небесного (Мф. 13,11). Эту тайну веры, т.н. христи­анскую истину, диаконы должны сохранять в чистой совести. Хрис­тианская вера и христианская жизнь находятся во внутреннем взаимодействии, и чистая совесть, как результат честной жизни, вместе с тем служит признаком соблюдения веры. Вообще, продол­жает апостол, диаконы да искушаются прежде, имеют ли они все качества, требующиеся для их служения, «потом служат, непорочни сущее». Апостол не указывает ясно, кем должно производить­ся это испытание, но дело понятно само собой в данном случае эта обязанность лежала на Тимофее, вообще же на епископе.

Сказав далее, что и при поставлении диакона, также как и пресвитера, епископ должен обращать внимание, чтобы посвящаемый был только единыя жены мужем, хорошим отцом сво­его семейства. Апостол замечает: «ибо служивший добре, степень себе добр снискают, и многое дерзновение в вере, яже о Христе Иисусе». Здесь требуют объяснения слова: «степень добр». Гре­ческое слово o” baumo/z первоначально значит «шаг», «ступень» в переносном значении употребляется для обозначения почетных мест, должностей. Большинство толкователей как древних так и позднейших «степень добр» относят к различным степеням иерар­хии, так что смысл выходит такой: хорошо исполняющий диаконскую должность, этим самым пролагают себе путь к высшим долж­ностям, к священничеству и епископству. Такое объяснение самое естественное и лучше всего соответствует всему ходу мыслей.

Выше (первые стихи) апостол говорит о тех, кто желает епископства (священства) и, не отрицая законности такого же­лания, пояснил, что это доброе дело. Здесь же он показывает путь, каким можно достигнуть той цели, получить желаемое священ­ство, а именно: верным исполнением диаконского служения, ког­да можно достигнуть того доброго дела, которое здесь, по от­ношению к диаконству, называется «добр степень». Под дерзно­вением в вере мы должны разуметь смелость и твердость в испо­ведании и проповедании веры. Эта вера ближе определяется до­бавочными словами «яже о Христе Иисусе». Выражение это у апос­тола Павла обыкновенное (ср. Гал. 3,26; Ефес. 1,15; Кол. 1,4). Однако оно не должно быть смешиваемо с выражением: вера во Христа Иисуса. Первое означает такую веру, которая во Христе имеет своё основание, коренится в Нем, стоит во внутренней связи с Ним и из Него почерпает свою жизненную силу, между тем как другое выражение означает только предмет веры. Общий смысл апостольского наставления диаконам будет такой: кто хорошо ис­полняет свою диаконскую должность, тот пролагает себе этим путь к высшим должностям церковным, которые тоже будет исполнять мужественно, несмотря ни на какие препятствия.