Представляется, что благо отличается от сущего реально.
1. Ведь Боэций говорит в Гебдомадах (De Hebdomadibus): “Я усматриваю, что в вещах то, что они благие, - это одно, а то, что они существуют, - это другое”.[87] Поэтому благое и сущее различаются реально.
2. Кроме того, ничто не получает форму само от себя. Но нечто называется благим благодаря сообщению ему формы сущего, как разобрано в Комментарии к книге О причинах.[88] Поэтому благое и сущее различаются реально.
3. Кроме того, благо может быть больше или меньше. Бытие же не может быть больше или меньше. Поэтому благое и сущее различаются реально.
Напротив, Августин в книге О христианском учении [89] говорит, что “поскольку мы существуем, мы являемся благими”.
Отвечаю: Надобно сказать, что благо и сущее реально одно и то же, а различаются только согласно понятию.[90] Это явствует из следующего. Понятие (ratio) блага состоит в том, что оно есть нечто желаемое; поэтому Философ в книге I Этики [91] говорит, что благо - это то, к чему все стремятся. Ясно, однако, что все, возбуждающее стремление к себе, привлекательно в силу того, что оно совершенно; ведь все стремится к своему совершенству. Но нечто в такой же мере совершенно, в какой актуально. Поэтому ясно, что нечто в такой же мере благое, в какой сущее: ибо бытие, как явствует из вышесказанного (3, 4; 4, 1, ad 3), есть актуальность всякой вещи. Поэтому очевидно, что благое и сущее реально одно и то же, но [словом] “благо” именуется вещь, осмысляемая как нечто, возбуждающее к себе стремление, и этот смысл, [содержащийся в вещи], не именуется [словом] “сущее”.
На первый довод следует сказать, что, хотя благо и сущее - реально одно и то же, однако они различаются по понятию, ибо не одно и то же сказать, что нечто есть просто сущее (ens simpliciter) и что нечто есть просто благое (bonum simpliciter). Ведь “сущее” означает, что нечто в подлинном смысле существует актуально, акт же, строго говоря (по сути, в собственном смысле), соотносится с потенцией; поэтому о чем-то говорится, что оно просто сущее, поскольку оно впервые отличено от того, что есть только в потенции. Это и есть субстанциальное бытие всякой вещи; благодаря ее субстанциальному бытию обо всякой вещи говорится, что она - “просто (simpliciter) сущее”. Благодаря же дополнительным актам, как говорят, нечто “есть сообразно чему-то” (secundum quid);[92]например, быть белым значит [не просто] быть, но быть чем-то (сообразно чему-то); ведь не от бытия белым устраняется просто потенциальное бытие, ибо бытие белым привходит в вещь, уже прежде существующую актуально. Но благо обозначает совершенное, к которому стремятся; а вследствие того означает последнее, [высшее совершенство]. Поэтому о том, что является последним совершенством, говорится, что оно просто благо. Если же что-то не имеет последнего [высшего] совершенства, которое оно должно иметь, - хотя, как актуальное, оно и имеет некое совершенство, - о нем не говорят, ни что оно просто совершенное, ни что просто благое, но лишь [благое или совершенное] в каком-то отношении (сообразно чему-то - secundum quid).
Итак, по первому бытию, которое субстанциально, нечто именуется просто сущим, но благим сообразно чему-то, т.е. поскольку оно есть сущее. Но по последнему акту, нечто именуется сущим сообразно чему-то, но просто благим. Значит, сказанное Боэцием, что “в вещах то, что они благие - это одно, а то, что они существуют - другое”, следует отнести к бытию благим и к просто (simpliciter) бытию: ибо в силу первого акта нечто есть просто сущее, а в силу последнего акта - просто благое. И вместе с тем в силу первого акта оно есть некоторым образом благое, а в силу последнего акта - некоторым образом сущее.
На второй довод следует сказать: утверждение, что [нечто] есть благое, поскольку ему сообщается некоторая форма, объясняется тем, что просто благо - результат последнего акта.
Подобным образом, на третий довод следует сказать, что благо бывает больше или меньше в силу акта добавочного, допустим, в силу знания или добродетели.