Представляется, что все является благим божественной благостью.
1. Говорит ведь Августин в книге VIII О Троице: “То благо и это благо; устрани то и это и вглядись, если можешь, в само благо; так ты увидишь Бога, благо, которое не от иного блага, но благо всякого блага”.[127] Но все является благим благодаря присущему ему благу. Следовательно, все является благим благодаря самому благу, которое есть Бог.
2. Кроме того, как говорит Боэций в Гебдомадах, все вещи называются благими, поскольку направлены к Богу [как своей цели], и это благодаря божественной благости. Следовательно, все вещи благи божественной благостью.
Напротив,все вещи благи, поскольку существуют. Но не говорят, что все существует божественным бытием, но своим собственным бытием. Следовательно, все вещи благи не божественной благостью, но своей собственной благостью.
Отвечаю: Следует сказать, что в вещах, находящихся в [некотором] отношении [к другим вещам] (quae relationem important) допустимо, чтобы что-то именовалось через внешнее ему;[128] так, нечто называется помещенным - от места, [в котором оно находится], и измеренным - от меры, [которую имеет]. Что же касается вещей, именуемых безотносительно [к другому] (absolute), об этом имеется иное мнение. Ведь Платон утверждал, что существуют обособленные виды всех вещей и что от них получают наименование индивиды, будучи как бы причастными обособленным видам; скажем, Сократ называется человеком согласно обособленной идее человека. И подобно тому, как он полагал обособленные идеи человека и лошади, которые он называл человеком самим по себе и лошадью самой по себе, так же он полагал обособленные идею сущего и идею единого, которые называл сущим самим по себе (per se ens) и единым самим по себе (per se unum); в силу причастности им все называется сущим или единым. Однако, как он полагал, то, что является сущим самим по себе и единым самим по себе, есть высшее благо. Поскольку же благо обратимо с сущим, как и единое, то он говорил, что Бог есть само по себе благо, от которого все называется благим по причастности.
И хотя это мнение представляется неразумным в том отношении, что полагает обособленные виды природных вещей существующими самостоятельно, – что много раз показывал Аристотель, – однако это совершенно верно, что существует нечто первое, что по своей сущности есть сущее и благое, которое мы называем Богом, как показано выше (2, 3); с этим соглашается и Аристотель.
Следовательно, от первого по самой своей сущности сущего и благого все может быть названо благим и сущим, поскольку причастно ему путем уподобления, хотя и отдаленного и ущербного, как явствует из вышесказанного (4, 3).Таким образом, все именуется благим от божественной благости, как от первого начала-образца, действующего и целевого начала (primo principio exemplari, effective et finali) всей благости. И тем не менее все называется благим от присущего ему подобия божественной благости, которое формально является его собственной благостью, благодаря которой оно именуется благим.[129]Итак, есть благость одна для всего, а также многие благости.
Отсюда очевиден ответ на приведенные выше доводы.