Представляется, что Богу не подобает никакое имя.
1. Ведь Дионисий говорит (О Божественных именах, гл. 1), что “ни имени нет для него, ни мнения о нем” (см. 12, 1). Также сказано (Притч. 30, 4): “какое имя ему? и какое имя сыну его? знаешь ли?”
2. Кроме того, всякое имя есть либо абстрактное, либо конкретное.[134] Но конкретные имена не подходят Богу, ибо он прост. Не подходят ему, однако, и абстрактные имена, так как они не обозначают некоего сущего совершенства (perfectum subsistens). Следовательно, никакое имя не может сказываться о Боге.
3. Кроме того, имена обозначают субстанцию с качеством; глаголы и причастия – субстанцию с временной характеристикой; местоимения же – с указанием или отнесением. Ничто из этого не подобает Богу, ибо в нем нет никакого качества и никакой вообще акциденции, и он вне времени; и он не может восприниматься чувством, чтобы можно было указать на него; и не может быть обозначен относительно, так как относительное – это напоминающее о каких-то других прежних речениях: либо об именах, либо о причастиях, либо об указательных местоимениях. Следовательно, Бог никак не может быть наименован нами.
Напротив, сказано (Исх. 15, 3): “Господь, муж-ратник, Всемогущий имя Его”.[135]
Отвечаю:Следует сказать, что, согласно Философу, слова (звукосочетания - voces) – знаки мыслимого (intellectuum), а мысли – это подобия вещей.[136] Таким образом, ясно, что слова относятся к обозначаемым вещам через посредство понятия интеллекта. Следовательно, в силу того, что нечто нами познается посредством интеллекта, оно может нами именоваться. Однако выше было показано (12, 11-12), что мы не можем в этой жизни видеть сущность Бога; но он познается нами через творения как их начало (secundum habitudinem principii, [т.е. через допущение наличия начала]) и как [начало] превосходящее и отдаленное (et per modum excellentiae et remotionis). Итак, Бог может именоваться нами через творения; однако не так, что имя, обозначающее его, представляет божественную сущность согласно тому, что есть (secundum quod est), подобно тому как имя человек представляет своим значением сущность человека согласно тому, что есть: ведь значение имени совпадает с определением, выражающим сущность человека; ибо постигаемый смысл (ratio) обозначаемого именем выражается определением.[137]
На первый довод следует ответить: о Боге говорится, что он не имеет имени или выше всякого имени, так как его сущность превышает все мыслимое нами о Боге, что мы можем обозначить словом.
На второй довод следует ответить: поскольку мы приходим к познанию Бога от творений, и от них же заимствуем его именование, то имена, которые мы прилагаем к Богу, имеют таким образом значения, подобающие материальным творениям, познание которых нам соприродно, как было сказано выше (12, 4). Cреди такого рода творений совершенные и существующие (subsistentia), являются составными, форма же в них не есть какое-то совершенное сущее (completum subsistens), но, скорее, то, посредством чего нечто есть (quo aliquid est); поэтому все имена, прилагаемые нами для обозначения какого-либо совершенного сущего, имеют конкретное значение, что соответствует составным вещам; те же имена, которые прилагаются для обозначения простых форм, обозначают нечто не как существующее, но как то, посредством чего нечто есть, как например, белизна обозначает то, благодаря чему нечто есть белое. Но так как Бог и прост, и существует, мы приписываем ему и имена абстрактные – для обозначения его простоты, - и имена конкретные – для обозначения его существования и совершенства; хотя и те, и другие недостаточны, чтобы выразить его модус [бытия], поскольку наш интеллект в этой жизни не познает Бога, как он есть.
На третий довод следует сказать, что обозначать субстанцию с качеством – значит обозначать лежащее в основе (suppositum) вместе с природой или определенной формой (forma determinata), которой она обладает.[138]
Поэтому, как о Боге что-то сказывается в конкретном значении – для обозначения его существования и совершенства, что уже было говорено, так же сказываются о Боге имена, обозначающие субстанцию с качеством. Глаголы же и причастия, сообозначающие время, сказываются о нем в силу того, что вечность включает в себя все время (ср. 3, 3, ad 1): ведь простые сущие (субсистенции) мы можем постичь и обозначить только таким же образом, как постигаем и обозначаем составное; так и простую вечность мы можем помыслить и выразить словом (звукосочетанием) только таким же образом, как временные вещи. Ибо наш интеллект соприроден вещам составным и временным. Указательные местоимения сказываются о Боге, поскольку указывают на то, что мыслится, а не на то, что воспринимается чувством; и насколько Бог нами постигается, в такой мере можно указать на него. Так вот, в соответствии с тем способом, как сказываются о Боге имена и причастия и указательные местоимения, он может быть также обозначен и относительными местоимениями.