Представляется, что священная доктрина не является единой наукой.
1. Ибо, согласно словам Философа во Второй аналитике (кн. I, гл. 28: 87 a 38), “одна наука та, предмет которой – один род”. Но Творец и творение, которые рассматриваются в священной доктрине, не являются предметами одного рода. Следовательно, священная доктрина не является единой наукой.
2. Кроме того, в священной доктрине изучаются и ангелы, и телесные творения, и нравы людей. Но эти предметы относятся к разным философским наукам. Поэтому священная доктрина не является единой наукой.
Напротив, Священное Писание говорит о ней как об одной науке; ведь говорится: “даровала ему познание (scientiam) святых” (Премудр. 10, 10).
Отвечаю: Следует сказать, что священная доктрина есть одна наука. Единство [познавательной] способности и принятого способа постижения (unitas potentiae et habitus)[1] должно определяться объектом, но взятым не в его материальном аспекте, а в соответствии с формой постижения объекта (secundum rationem formalem objecti)[2]; например, человек, осел и камень соответствуют одной форме постижения – как имеющие цвет, а это – объект зрения. Но Священное Писание рассматривает вещи, поскольку они открыты Богом, как было сказано (1, ad 2), а все, что может быть дано в божественном откровении, связано одной общей формой постижения объекта этой науки. Потому все это охватывается священной доктриной как одной наукой.
На первый довод, таким образом, следует возразить, что священная доктрина не говорит о Боге и о творениях одинаково, но о Боге – преимущественно, [как о главном предмете], о творениях же – поскольку они относятся к Богу как к началу или цели. Так что это не препятствует единству науки.
На второй довод следует сказать, что вполне допустимо, чтобы низшие [познавательные] способности или способы постижения (habitus) различались в соответствии с теми предметами, которые сообща подпадают под одну высшую способность или один высший способ постижения; ибо высшая способность или высший способ постижения рассматривает объект под более общим формальным определением. Так объект общего чувства (sensus communis) – это чувственно воспринимаемое, что охватывает и видимое, и слышимое; поэтому общее чувство, будучи одной способностью, распространяется на все объекты пяти чувств. Подобным образом то, что трактуется в различных философских науках, священная доктрина, будучи одной, может рассматривать как постигаемое одним способом, а именно, поскольку оно дано в божественном откровении. Таким образом, священная доктрина есть как бы некий отпечаток божественного знания (divinae scientiae), единого и простого знания обо всем.
4. Является ли священная доктрина практической наукой?
Представляется, что священная доктрина является практической наукой.
1. “Ведь цель практического <учения> есть действие (operatio)”, как говорит Философ в книге II Метафизики (гл. 1; 993 b 21)[3]. Но священная доктрина предназначена для действия; ведь сказано: “Будьте же исполнители слова, а не слышатели только” (Иак. 1, 22). Стало быть, священная доктрина – практическая наука.
2. Кроме того, священная доктрина делится на Ветхий и Новый Завет. Завет же относится к ведению науки о морали, которая является наукой практической. Следовательно, священная доктрина – практическая наука.
Напротив, всякая практическая наука – это наука о человеческих делах; наука о морали касается человеческих поступков, строительная наука – построек. Священная же доктрина учит главным образом о Боге, дело рук которого и сам человек. Таким образом, она не практическая наука, а скорее спекулятивная.
Отвечаю: Следует сказать, что священная доктрина, будучи, как сказано выше (I, 1, 3, ad 2), единой, распространяется на все, что относится к различным философским наукам, благодаря тому формальному аспекту (propter rationem formalem), на котором она фиксирует внимание в разных предметах: а именно, как они могут быть познаны в божественном свете. Значит, хотя среди философских наук одни спекулятивные, а другие практические, священная доктрина охватывает собою и те, и другие; как и Бог одним и тем же знанием познает и себя, и то, что он делает.
И все же она скорее спекулятивная, чем практическая:ибо в большей мере касается вещей божественных, чем человеческих действий; последних же касается в силу того, что через них человек приводится к совершенному познанию Бога, в котором состоит вечное блаженство.
Из этого очевиден ответ на возражения.