Представляется, что священная доктрина не обладает более высоким достоинством, чем другие науки.
1. Ведь к достоинствам науки относится достоверность или несомненность (certitudo)[4]. Однако, как представляется, другие науки, принципы которых не могут быть подвергнуты сомнению, более достоверны, чем священная доктрина, чьи принципы, а именно догматы веры, открыты для сомнения. Следовательно, другие науки, по-видимому, благороднее священной доктрины.
2. Кроме того, низшие науки заимствуют [свои начала] у высших наук, как, например, музыка – у арифметики. Священная же доктрина кое-что заимствует у философских дисциплин. Говорит ведь Иероним в Послании к Магну, римскому оратору об учителях (doctores) старого времени, что “их книги настолько усыпаны концепциями и сентенциями философов, что и не знаешь, чем в них следует больше восхищаться, светской эрудицией или знанием Писания”. Значит, священная доктрина ниже других наук.
Напротив,другие науки называются ее служанками: “она послала служанок своих созывать в чертог [свой] (ad arcem)” (Притч. 9, 3).[5]
Отвечаю: Поскольку эта наука [т.е. священная доктрина] в одном отношении является спекулятивной, а в другом отношении практической, то она превосходит все прочие, как спекулятивные, так и практические.Среди спекулятивных наук одна считается обладающей более высоким достоинством, чем другая, как по своей достоверности, так и по достоинству своего предмета. И данная наука превосходит все спекулятивные науки в обоих этих отношениях. [Она превосходит их] по достоверности, ибо источник достоверности других наук – естественный свет человеческого разума, способного заблуждаться; достоверность же священной доктрины происходит от света божественного знания, которое не может обманываться. [Превосходит] и по достоинству своего предмета, так как эта наука преимущественно о том, что превышает разумение; другие же науки рассматривают только то, что подчинено разуму.
А среди практических наук более высоким достоинством обладает та, которая служит более высокой цели; так, политическая наука более высокого достоинства в сравнении с военной: ведь хорошая армия предназначена для блага государства. Цель же священной доктрины, как науки практической, – вечное блаженство, которому, как высочайшей последней цели, подчинены все прочие цели практических наук. Поэтому во всех отношениях ясно, что она более высокого достоинства, чем прочие.
На первый довод, таким образом, следует ответить: более достоверное по природе может оказаться менее достоверным для нас вследствие слабости нашего интеллекта, для которого самое ясное по природе то же, что для глаза совы солнечный свет, как говорится в книге II Метафизики (гл. 1; 993 b 9-11). Поэтому сомнение относительно положений вероучения возникает у некоторых людей не вследствие неопределенности предмета, но вследствие слабости человеческого интеллекта.[6] И тем не менее самое малое, доступное ему в познании вещей высочайших, желательнее, чем достовернейшее познание, которое доступно ему относительно вещей низших, как сказано в книге IX О животных.[7]
На второй довод следует сказать, что эта наука может брать нечто у философских дисциплин, но не потому, что она нуждается в чем-то недостающем, а ради лучшего прояснения того, что трактуется в этой науке. Ведь она получает свои принципы не от других наук, но прямо от Бога через откровение. Поэтому она не берет что-то у других наук как у высших, но использует их как низшие и служебные; так архитектура пользуется науками о строительных материалах или политическая наука – военной. И тем, что она черпает из этих наук, она пользуется не в силу своей ущербности или недостаточности, но из-за ущербности нашего интеллекта, который к превышающему разумение, - а именно это трактует священная доктрина, - легче приводится через познаваемое посредством естественного разума, (от которого происходят другие науки).