Глава 1. Связь того, что будет далее рассмотрено, с предшествующим.
“Я размышлял о всех делах Твоих; я размышлял о делах твоих рук” (Пс. 142, 5).
(Meditatus sum in omnibus operibus tuis, et in factis manuum tuarum meditabar).
[1]. Никакое совершенное знание (perfecta cognitio) не может быть получено ни о какой вещи, пока не известны ее операции, так как о мере и качестве способности (virtutis) вещи судят по характеру и типу (ex modo et specie) ее операций, а ее способность, в свою очередь, обнаруживает ее природу. Ибо естественная склонность вещи к некой операции вытекает из того, что она действительно обладает определенного рода природой.
[2]. Однако, как учит Аристотель в Метафизике IX (IX, 8; 1050a 25), существуют двоякого рода операции: одни остаются в деятеле (in operante) и составляют его совершенство, такие, как (акты) ощущения, понимания и воления; другие переходят на внешние вещи и составляют совершенство вещи, созданной в результате этой операции, - например, (акты) нагревания, разрезания и строительства.
[3]. Бог имеет и те, и другие операции: первые состоят в том, что Он понимает, волит, радуется и любит; вторые – в том, что Он приводит вещи в бытие, сохраняет их и управляет ими. Поскольку операция первого рода есть совершенство действующего (perfectio operanti), а операция второго рода – совершенство сделанной вещи (perfectio facti), а также поскольку деятель естественно предшествует сделанной вещи и является ее причиной, то операции первого типа являются основанием (ratio) для операций второго и предшествуют им по природе, как причина предшествует своему следствию. В самом деле, очевидность этого явствует из человеческих дел: ведь в замысле (consideratio) и воле ремесленника заключается начало и план (principium et ratio) постройки.
[4]. Как простое совершенство действующего, первый тип операций претендует на название операция (operatio) или действие (actio); второй же, будучи совершенством сделанной вещи, называется деланием (factio), так что вещь, которую ремесленник производит такого рода действием, будет делом его рук.
[5]. О первого типа операциях в Боге мы уже говорили в предшествующей книге этого сочинения, рассматривая божественное знание и волю (SCG, I, c. 44-102). Так что для полноты изучения божественной истины, надлежит обратиться к операциям второго типа, посредством которых вещи созданы Богом и управляются Им.
[6]. Такой порядок усматривается из приведенных вначале слов. Псалмопевец сначала говорит о первом типе операций в словах: “Meditatus sum in omnibus operibus tuis”; под операциями здесь подразумеваются понимание и воление. Затем он говорит о делах Бога: “et in factis manuum tuarum meditabar”; под “делами рук Твоих” понимаются небо и земля и все, что Бог привел в бытие, подобно тому как ремесленник производит свое изделие.
Глава 2. Что рассмотрение творений полезно для наставления в вере.
[1]. Такого рода размышление о божественных созданиях необходимо для научения людей вере в Бога.
[2]. Во-первых, чтобы из размышления о созданиях мы могли приходить к восхищению божественной мудростью и созерцанию ее. Ведь вещи, созданные искусством, отображают само искусство, будучи созданы по подобию этого искусства. Бог же своей мудростью произвел вещи в бытие; поэтому и говорит Псалмопевец: “все соделал ты премудро” (“вся премудростию сотворил еси”; omnia in sapientia fecisti) (Пс. 103, 24). Следовательно, из рассмотрения созданий мы можем стяжать божественную мудрость, неким распространением ее подобия как бы рассеянную в созданных вещах. Ибо написано: “и излил ее”, а именно, премудрость, “на все дела свои” (Сирах. 1, 9) (Eccl 1, 10). Почему и Псалмопевец, сказавший: “Дивно для меня ведение Твое, - высоко, не могу постигнуть его!” (удивися разум Твой от мене: утвердися, не возмогу к нему), а затем обращающийся к помощи божественного просвещения, говоря: “и ночь просвещение в сладости моей” и т. д., исповедует, что он получил помощь в познании божественной мудрости, размышляя о делах Божиих, говоря: “[исповемся Тебе] чудна дела Твоя, и душа моя знает зело” (Пс. 138, 6, 11, 14).
[3]. Во-вторых, это рассмотрение ведет к восхищению высочайшей силой Божией (Dei virtus) и, следовательно, возбуждает в сердцах людей благоговение перед Богом. Надлежит ведь мыслить силу делателя превосходящей созданные вещи. Потому сказано: “А если удивлялись [они]”, т.е. философы, “силе и действию их”, а именно, неба и звезд и мировых стихий, “то должны были бы узнать из них, сколь могущественнее Тот, Кто сотворил их” (Премудр. 13, 4). Также написано: “Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира чрез рассматривание творений видимы” (Рим. 1, 20). А от этого восхищения происходят страх Божий и благоговение. И сказано: “Ты велик, и имя Твое велико могуществом. Кто не убоится Тебя, Царь народов?” (Иер. 10, 6-7).
[4]. В-третьих, это рассмотрение возводит человеческие души до любви к благости Божией. Ибо какие бы благо и совершенство ни были частично уделены различным творениям, все они в совокупности объединены в Нем, как в источнике всякого блага, что было показано в книге I (SCG, I, c. 28, 40). Поэтому, если благость, красота и усладительность творений столь привлекает людские души, то благость самого Бога, первоисточник всякого блага, в сравнении с ручейками благости, обнаруживаемой в творениях, повлечет к Себе всецело возгоревшиеся души людей. Потому сказано в псалме (91, 5): “Ибо Ты возвеселил меня, Господи, творением Твоим; я восхищаюсь делами рук Твоих”. И в другом месте написано о сынах человеческих: “Насыщаются от тука дома Твоего”, т.е. всех творений, “и из потока сладостей Твоих Ты напояешь их (и потоком сладости твоея напоиши я). Ибо у Тебя источник жизни” (Пс. 35, 9-10). А против некоторых людей сказано: “Из видимых совершенств (ex his quae videntur bona)”, а именно, творений, которые благи в силу некоего рода причастности, “не могли познать Сущего (non potuerunt intelligere eum qui est)” (Премудр. 13, 1), а именно, истинно благого, а вернее, саму благость, как показано в книге I (c. 38).
[5]. В-четвертых, это рассмотрение устраивает людей по некоему подобию божественного совершенства. Как было показано в книге I (c. 49-55), Бог, познавая Себя, созерцает в Себе все другие вещи. Когда христианская вера преимущественно учит человека о Боге и благодаря свету божественного откровения делает его знающим творения, она производит в человеке некое подобие божественной мудрости. Об этом говорится: “Мы же все, открытым лицем, как в зеркале, взирая на славу Господню (revelata facie gloriam Domini speculantes), преображаемся в тот же образ” (2 Кор. 3, 18).
[6]. Таким образом, очевидно, что рассмотрение творений способствует учреждению христианской веры. Поэтому сказано: “Воспомяну теперь о делах Господа и расскажу о том, что я видел. По слову Господа явились дела Его” (Сирах. 42, 15).
Глава 3. Что знание природы творений способствует устранению заблуждений относительно Бога.
[1]. Кроме того, рассмотрение творений необходимо не только для установления истины, но также для устранения заблуждений. Ибо заблуждения относительно творений порой уводят от истины веры, препятствуя истинному Богопознанию. Для этого бывают разные пути.
[2]. Во-первых, в силу невежества относительно природы творений люди судят настолько искаженно, что принимают за первопричину и за Бога то, что может получить свое бытие от чего-то иного; они полагают, что не существует ничего кроме видимых творений. Таковы те, кто считали то или иное тело Богом. О них говорится: “которые … почитали за богов, или огонь, или ветер, или движущийся воздух, или звездный круг, или бурную воду, или небесные светила” (Премудр. 13, 2)[196].
[3]. Во-вторых, поскольку они приписывают некоторым творениям то, что принадлежит только Богу. Это – тоже следствие заблуждения относительно творений. Ибо то, что несовместимо с природой некой вещи, приписывается ей только в силу невежества относительно ее природы; например, если говорят, что человек имеет рост в три фута. То, что принадлежит одному только Богу, несовместимо с природой творения, подобно тому, как присущее исключительно человеку, несовместимо с природой другой вещи. Итак, именно из невежества относительно природы творения возникает названное заблуждение. Против этого сказано: “Несообщимое Имя прилагали к камням и деревам” (Премудр. 14, 21). В это заблуждение впадают люди, приписывающие творение вещей, знание будущего или чудотворение не Богу, а иным причинам.
[4]. В-третьих, так как из-за невежества относительно природы творения отымалось что-то от божественного могущества, действующего в творениях. Это очевидно в случае тех, кто устанавливает два начала вещей и кто утверждает, что вещи происходят от Бога не по божественной воле, а по необходимости [его?] природы; и тех, кто отнимает у божественного провидения либо все вещи, либо некоторые; и тех, кто отрицает, что оно может действовать помимо обычного хода вещей. Ведь все это умаляет божественное могущество. Против таких людей сказано: “Они говорили Богу: отойди от нас! И что сделает им Вседержитель?” (Иов 22, 17);[197] а также: “Силу Твою Ты показываешь неверующим всемогуществу Твоему” (Премудр. 12, 17).
[5]. В-четвертых, человек, который верою ведом к Богу как своей конечной цели, из-за невежества относительно природы вещей, а значит, и относительно достоинства своего собственного положения (рода, сословия, человеческого звания) во вселенной, считает, что он стоит ниже (подчинен) других творений, которых он превосходнее. Это относится к тем, кто подчиняет человеческую волю, против кого говорится: “Не страшитесь знамений небесных, которых язычники страшатся” (Иер. 10, 2); и к тем, кто считает ангелов творцами душ и думает, что души людей смертны, или чем-либо тому подобным унижает достоинство человека.
[6]. Итак, очевидно, ложно мнение людей, утверждающих, будто для истины веры безразлично, что думает кто-то о творениях, если он правильно мыслит о Боге, как говорит Августин в книге О происхождении души (De origine animae).[198]Заблуждение относительно творений выливается в ложное мнение о Боге и уводит человеческие души от Бога, к которому вера стремится направить, до тех пор, пока оно подчиняет их каким-либо другим причинам.
[7]. Поэтому тем, кто заблуждается относительно творений, Писание угрожает наказанием, как неверующим: “За то, что они не внимательны к действиям Господа и к делу рук Его, Он разрушит их и не созиждет их” (Пс. 27, 5); “Так они умствовали, и ошиблись”, а также далее: “не считали достойными награды душ непорочных (non iudicaverunt honorem animarum sanctarum)” (Премудр. 2, 21-22).
Глава 4. Что философ и теолог рассматривают творения по-разному.
[1]. Из вышесказанного ясно, что доктрина христианской веры рассматривает творения, поскольку в них запечатлено некое подобие Богу и поскольку заблуждение, касающееся творений, ведет к заблуждению относительно божественного. Таким образом, в одном смысле они являются предметом (христианской) доктрины, в другом – человеческой философии. Философия рассматривает их, как они есть, так что оказывается, что различные части философии соответствуют различным родам вещей. Христианская же вера не изучает их как таковые; так она рассматривает огонь не как огонь, но поскольку он отображает божественное величие и находится в определенном отношении к самому Богу. Как сказано: “все дело Его полно славы Господней. И святым не предоставил Господь провозвестить о всех чудесах Его” (Сирах. 42, 16-17).
[2]. По этой же причине философ и верующий обращают внимание на разные стороны творений. Философ рассматривает то, что принадлежит им согласно их собственной природе; например, для огня – стремление подниматься вверх. Верующий же рассматривает только то, что присуще творениям согласно их отношению к Богу; например, что они сотворены Богом, что они подчинены Богу и т.п.
[3]. Таким образом, доктрина веры не будет считаться несовершенной, если она не касается многих свойств вещей, таких как фигура неба и характер движения. Ведь и натурфилософ не рассматривает тех свойств (passiones) линии, которые рассматривает геометр, но только то, что характеризует ее как границу природного тела.
[4]. Но и те моменты в творениях, которых касаются как философ, так и верующий, трактуются на основании разных принципов. Философ аргументирует, исходя из собственных причин вещей, верующий же – исходя из первой причины; скажем, потому что так ведется по божественному определению, или потому что это совершается во славу Бога, или потому что божественное могущество бесконечно. Так что доктрину веры следует назвать высшей мудростью, поскольку она обращена к высочайшей причине; как сказано во Второзаконии (4, 6): “В этом мудрость ваша и разум ваш пред глазами народов”. Ввиду этого ей, как первенствующей, служит человеческая философия. Потому порой и божественная мудрость исходит из начал человеческой философии. Ведь и у философов Первая философия пользуется доказательствами всех наук для обоснования своих положений.
[5]. Также и порядок рассмотрения не один и тот же в обеих доктринах. В учении философии, которая берет творения сами по себе и от них переходит к познанию Бога, первым будет рассмотрение творений, а последним – Бога. Но в доктрине веры, которая рассматривает творения только в их отношении к Богу, первым будет рассмотрение Бога, а затем – творений. И этот путь более совершенный, потому что более сходен с познанием Бога, который, познавая самого себя, знает непосредственно другие вещи.
[6]. Итак, следуя этому порядку, после сказанного в книге I о Боге самом по себе остается обсудить вещи, которые происходят от Него.