Представляется, что эта доктрина не есть мудрость.
1. Ведь никакая доктрина, которая кладет в основание начала, заимствованные откуда-то извне, не заслуживает названия мудрости: ибо мудрому подобает направлять, а не быть подчиненным (Метафизика., I, 2; 982 a 17-19).[8] Но эта наука заимствует свои принципы извне, как явствует из сказанного выше (I, 2). Следовательно, эта доктрина не является мудростью.
2. Кроме того, в ведении мудрости находится доказательство начал других наук, почему она и называется как бы главою наук, согласно книге VI Этики (VI, 7; 1141 a 19). Однако эта доктрина не доказывает принципов других наук. Значит, она не является мудростью.
3. Кроме того, овладевают этой доктриной, изучая ее. Мудростью же проникаются духновенно (sapientia per infusionem habetur); потому она и причисляется к семи дарам Святого Духа, как видно из слов Исайи (11, 2).[9] Следовательно, эта доктрина не является мудростью.
Напротив, во Второзаконии (4, 6), в начале закона, говорится: “это – мудрость наша и разум в глазах народов”.[10]
Отвечаю: Следует сказать, что эта доктрина есть мудрость, превышающая всякую человеческую мудрость, притом не в одном каком-либо отношении,[11] но просто (simpliciter)[12]. Коль скоро мудрому подобает направлять (ordinare) и судить, а суждение о низшем производится посредством высшей причины, то мудрым в каком-то отношении называется тот, кто усматривает высшую в этом отношении [т.е. для вещей этого рода] причину. Так в отношении строений мастер, проектирующий форму дома, называется мудрым и строителем по отношению к нижестоящим ремесленникам, которые обтесывают деревья и заготовляют камни. Потому и говорится: “как мудрый строитель, положил основание” (1 Кор. 3, 10). Опять-таки в отношении всей человеческой жизни мудрым считается благоразумный, так как он направляет человеческие действия к должной цели; отчего и сказано: “для мужа мудрость – благоразумие” (Притч. 10, 23).[13] Тот же, кто усматривает просто (simpliciter) высочайшую причину всего мира, которой является Бог, считается в высшей степени мудрым; поэтому говорят, что мудрость – это познание божественного, о чем свидетельствует Августин в книге XII О Троице.[14] Но священная доктрина наиболее подобающим образом говорит о Боге, поскольку он является наивысшей причиной – и не только о том, что может быть познано через творения (это познавали философы, как сказано (Рим. 1, 19): “что можно знать о Боге, явно для них”); но и о том, что один только Бог может знать о самом себе и сообщить другим посредством откровения. Так что священная доктрина совершенно точно называется мудростью.
На первый довод, таким образом, следует возразить, что священная доктрина не заимствует свои начала ни у какой науки человеческой, но заимствует их у науки божественной, которой, как высшей мудростью, направляется и упорядочивается все наше познание.
На второй довод следует сказать, что начала других наук либо самооочевидны и не подлежат доказательству, либо доказываются посредством естественного разума в какой-то другой науке. Этой же науке присуще познание через откровение, а не посредством естественного разума. Поэтому ей подобает – не доказывать начала других наук, но лишь судить о них. Что бы в других науках ни оказывалось противоречащим истине этой науки, все это осуждается как ложное; так и сказано: “ими ниспровергаем замыслы и всякое превозношение против познания Божия” (2 Кор. 10, 4-5).
На третий довод следует сказать: так как суждение принадлежит мудрости, то двум способам суждения отвечает двоякая мудрость.[15] Бывает, что человек судит первым способом – по склонности (per modum inclinationis); например, если кто-нибудь имеет навык добродетели, он правильно судит о том, что следует делать в согласии с этой добродетелью, поскольку склонен к ней; поэтому в книге X Этики[16] говорится, что добродетельный человек – мера и правило человеческих поступков. Другой способ – судить, опираясь на познание; например, если кто-то сведущ в науке о нравственности, он мог бы судить о добродетельных поступках, даже не обладая добродетелью. Итак, первый способ суждения о вещах божественных присущ мудрости, которая является даром Святого Духа, согласно сказанному: “духовный судит о всем” и т.д. (1 Кор. 2, 15); и Дионисий говорит (О Божественных именах, гл. 2): “Иерофей обрел ведение (doctus est), не только узнавая, но и переживая божественное”.[17] Второй же способ суждения присущ священной доктрине, поскольку она приобретается посредством изучения, хотя начала ее получены из откровения.