Религия и гуманизм

У религии очень сложные отношения с гуманизмом. Гуманность, человечность отдельных религиозных заповедей и поведения отдельных верующих, священнослужителей отнюдь не исключает того факта, что религия как таковая несовместима с гуманизмом, гуманистической философией.

1. Религия, любая религия делит людей на своих приверженцев (православных, правоверных и т. д.) и неверных (иноверцев, неверующих) и этим фактически выступает против человечности, т. е. против признания за любым человеком его достоинства как человека. Неверные с точки зрения верующих так или иначе ущербны, в лучшем случае достойны жалости, а в худшем — презрения и даже ненависти. Общение с неверным для верующего ортодокса — это осквернение и он обычно старается после этого общения "очиститься", т. е. освободиться от "скверны" (христианин-ортодокс, например, крестится, мысленно-словесно прогоняя от себя скверну).

А ведь если вдуматься, для приверженцев любой религии неверные — это большая часть человечества. Даже мировые религии (христианство, ислам, буддизм) имеют в качестве своих приверженцев-адептов ничтожную часть человечества (из 6-и миллиардов людей христиан насчитывают где-то полтора миллиарда, мусульман — немногим более одного миллиарда, буддистов — в пределах 800 миллионов). Представьте себе, большая часть людей для верующего — это как бы недолюди. О какой человечности, гуманности можно здесь говорить! И тем более, о гуманизме!

Таким образом, для верующего, если он действительно верующий, гуманизм — опасная философия, а человечность, гуманность — слова, не имеющие смысла, или даже вредные. (Мне доподлинно известно, что некоторые наши православные деятели крайне негативно относятся к философии гуманизма, а слова "человек", "люди" стараются не произносить, заменяя их словами "христианин", "крещеный", "православный" и т. п. В последние годы стало популярным ужасно нелепое слово "воцерковленный". Согласно понятию "воцерковленный" ты должен быть не только крещеным, но и воцерковленным, т. е. прикрепленным к какой-либо церковной общине и/или исполняющим положенные таинства. Если ты не воцерковленный, то на тебя смотрят косо, как на отщепенца.)

Гуманизм не признает деления людей, образно говоря, на чистых и нечистых, на людей первого и второго сорта. Для гуманиста человек ценен сам по себе, как таковой, уже в силу своего рождения. Гуманист изначально положительно относится к человеку, каким бы этот человек ни был, законопослушным или преступником, мужчиной или женщиной, соплеменником или другой национальности, верующим или неверующим. Гуманистическая философия — осознанная установка на человечность без границ.

Приверженец гуманизма осмысляет человечность как фундаментальную ценность, независимо от своей сословной или иной групповой принадлежности. Гуманизм ориентируется на конкретного, “вот этого” человека, на индивидуума, на человека как уникальное явление. В самом деле, как только мы думаем о человеке по принадлежности, как представителе той или иной социальной группы, общности, тут же испаряется индивидуальная составляющая человека, исчезает его уникальность, а это уже неполный, частичный, обобщенный, унифицированный человек. Гуманизм напрочь отвергает такое представление. В этом его коренное отличие от разных групповых идеологий, в том числе от религиозного фундаментализма...

2. Религия несовместима с гуманизмом не только потому, что большую часть людей (неверных) рассматривает как людей второго сорта. Она вообще принижает человека, как такового (перед лицом бога, богов, сверхъестественных существ-сил), ставит его в зависимость от надчеловеческого. На практике это означает либо самоуничижение, либо уничижение со стороны других, прежде всего тех, кто взял на себя роль священников-жрецов, посредников между богом/богами и людьми. Священники утверждают свое духовное лидерство, превосходство над всеми остальными людьми, так или иначе учат, наставляют, командуют. В христианстве священнослужителей обычно именуют (святыми) отцами (отец Михаил, батюшка и т. п.) — по аналогии с отцом небесным, богом. А кто такой отец, как ни руководитель-начальник, которого надо слушаться. (Религия, кстати, проникнута духом патернализма. Отношения людей как родителей и детей хороши, когда дети малы и беспомощны. Когда же дети вырастают, эти отношения превращаются в оковы; поэтому умные родители относятся к взрослым детям как к равным.)

С точки зрения гуманизма человек самостоятелен и, как явление земной жизни, самодостаточен. Если он и зависит от чего-либо, то не от каких-то потусторонних, сверхъестественных, надчеловеческих сил, а от среды обитания.

Кстати, гуманизм имеет свои границы; он не претендует на вселенство, на антропоцентризм, на то, чтобы человек рассматривался как центр Вселенной. (Мир в целом, безусловно, не является только средой обитания человека; он необъятен и как таковой не подчиняется человеку). Гуманизм лишь указывает, что человек для человека — высшая ценность. Утверждая достоинство человека, гуманизм в то же время выступает против возвеличивания, обожествления человека. Гуманизм и высокомерие несовместимы.

(В отличие от гуманизма религия менее скромна. Как это ни удивительно, она с одной стороны принижает человека, а с другой, возвеличивает его. Согласно библейским представлениям человек создан по образу и подобию Бога, является основным предметом его забот, а место обитания человека — Земля — рассматривается как центр Вселенной. Это, в сущности, детский взгляд на вещи. Ребенок чувствует-сознает свою слабость, беспомощность и в то же время воспринимает весь окружающий мир как свой дом, где хозяевами [самыми могущественными существами] являются его родители, старшие родственники.)

* * *

Иногда сами приверженцы тех или иных религий употребляют выражения "религиозный гуманизм", "христианский, исламский и т. п. гуманизм". Это недоразумение или элементарное непонимание значения слов. Гуманизм по своей сути не может быть светским или религиозным. Он один — для верующих и неверующих.

Гуманизм верующего ограничен, поскольку его человечность очерчена рамками религиозного поклонения надчеловеческому (божественному, в частном случае). Во имя этого надчеловеческого верующий может совершать бесчеловечные поступки.

Гуманизм неверующего также может быть ограничен, если его человечность приносится в жертву надчеловеческому же: коллективному, групповому (нации, расе, коммунизму и т.п.).

В той мере, в какой человек поступает человечно по отношению к другим людям и осмысляет эту свою человечность без ограничений, без оглядок на надчеловеческое, он — гуманист.