В то же время, религия религии рознь. Далеко не всякое религиозное учение позволяет человеку «взойти на небо», а некоторые из них не позволяют ему даже остаться просто приличным человеком. Мы рассмотрим различные религиозные учения как бы поднимаясь по концентрическим кругам ¾ «немонотезим», монотеизм, христианство, православие, ¾ обращая внимание на наиболее крупные религиозные традиции.
Итак, «немонотеизм», то есть пантеизм ¾ «всебожие», политеизм ¾ «многобожие» и др. учения. Безусловно, политеизм ¾ наиболее примитивная религиозная традиция, потому что в ней уж слишком очевидно ¾ очевидно даже для ее собственных последователей ¾ проявляется смешение божественного с человеческим, низведение первого ко второму. Не будем забывать, что, например, ставшая для нас исключительно культурным символом фигура бога Крона, который оскопил своего отца и поедал своих детей, ¾ была для древних греков именно одной из фигур обязательного религиозного поклонения. Здесь можно вспомнить и другие крупные политеистические религии, ¾ например, индуизм, одним из божеств которого является гигантская обезьяна. Неудивительно, что уже внутри самих политеистических религий появляется очень серьезное сомнение в том, что они действительно представляют собой «мост на небо». В сущности, вся античная философия ¾ это попытка достичь каких-то более глубоких метафизических постижений, чем обычная религия греков. В этой связи, в высшей степени непонятной представляется некоторая мода на язычество, которое имеет место в Европе и России в последнее время.
Нам, конечно, могут возразить, что нельзя сводить, например, индуизм к примитивизму язычества, потому что в нем были религиозные глубины, была попытка осознания бессмертия человеческой души и т.д. Не говоря уже о том, что буддизм, хотя доктринально и отгораживается от любой метафизической концепции, находится внутри индуистской религии, поддерживает веру в Браму ¾ индуистское божество, и т.д. Мы можем признать, что, действительно, попытка выйти на какие-то религиозно-метафизические глубины, встать выше примитив-ности язычества в индуизме и буддизме была ¾ другое дело, что это была именно попытка (это же относится и к античной философии). Во-первых, неприемлемо то, что эта метафизическая тенденция вполне уживалась с языческой. Это значит, что глубокая духовная потребность человека не была «отвоевана» здесь до конца. Во-вторых, что касается буддизма, то как раз сознательный отказ Будды от ответа на вопрос о том, бессмертна ли душа, как произошел мир и т.д., представляется слабостью этой религии. Монотеизм дает ответы на эти вопросы. В-третьих, эскапистская концепция Будды ¾ жизнь есть страдание, от которого нам нужно избавится, растворившись в небытии «нирваны» ¾ вызывает вопрос о том, почему мир таков, что жизнь в нем есть страдание? И зачем он вообще появился, если от жизни в нем нужно избавляться? Будда на эти вопросы ответа не дает, «мудро» призывая не задумываться над ними, а погрузиться в соответствующую практику. А вот христианство дает на них ответы, и связывает спасение человека не с бегством из жизни, а с бегством от греха, что совсем не одно и то же. Наконец, и это относится и к индуизму, и к буддизму, смущает полное неприятие этими религиями представления о личности. Личность человека для них ¾ это такая вещь, от которой необходимо избавиться, слившись с Брахманом (индуизм) или впав в нирвану (буддизм). Проблема, однако, в том, что здесь, опять-таки, появляется вопрос ¾ зачем же тогда личность вообще существует? Что это за «злой бог», который создает существа, изначально несовершенные, которым нужно предпринимать серьезные усилия для «восхождения на небо»?
Поднимаясь на следующую ступень ¾ монотеизм (мы имеем в виду монотеизм древних евреев до Христа) ¾ мы обнаруживаем, что, по сравнению с предыдущими религиями, здесь все проще, яснее и метафизически компетентнее (сразу заметим, что соотношение между «ступенями» не является хронологическим; монотеизм, с нашей точки зрения, есть первичная религиозная традиция, которая у некоторых народов позднее была смешена с языческими верованиями. Здесь весьма показателен пример африканского племени зулу ¾ древнего народа, существующего до сих пор. Их религия является языческой, но все равно у них сохранилось представление о «Небесном Отце», своего рода, верховном боге). На этой ступени происходит встреча человека с Богом как двух личностей. В политеизме не было Бога, были божки, такие же страстные, как люди. В пантеизме (индуизм) был Бог (впрочем, неличный), но места для человека не осталось вообще. И только в монотеизме Бог-личность и человек-личность «выходят» друг на друга. Вся история Ветхого Завета ¾ а эта книга почитается, хотя и по-разному, во всех трех монотеистических религиях, христианстве, иудаизме и исламе ¾ это история постоянного диалога Бога и человека. Диалога подчас очень непростого, ¾ потому что человек, как правило, оказывался неверным своему Богу, в отличие от Него. Бог всегда был верен человеку. Только здесь, с ветхозаветной религии, и начинается настоящая религиозная история, потому что раньше религиозные импульсы человека были слепыми ¾ он как бы «мазал», попадая то в божков, то в полное отрицание человеческой личности. В политеизме человек выдавал свои страсти за божественные проявления, в пантеизме отрекался от человеческого вообще, но в монотеизме человек выходит к истинному Богу и пытается преобразить свои чувства, «поднять» их до высшего уровня. Фигура св. пророка Моисея чрезвычайно характерна для ветхозаветной религии ¾ Моисей восходил на Синайскую гору к Богу. Восхождение человека на небесную гору ¾ вот символ истинной религии.
Впрочем, только христианство верно продолжило ветхозаветный импульс, приняв за обетованного пророками Мессию распятого иудеями «маргинала» Иисуса Христа. Иудаизм окончательно превратился в законническую религию, в чем обличал иудеев еще Сам Христос («берегитесь закваски фарисейской и саддукейской»). Для того чтобы в этом убедиться достаточно ознакомится, например, с теми специальностями, которые готовят в иудейских духовных учебных заведениях ¾ это специалист по разделке кошерного мяса, специалист по совершению обрезания и т.д. Иудеи превратили религию в свод бесчисленных правил, о выполнении которых только и заботится верующий человек. Например, правоверный иудей должен иметь две раковины, отдельную посуду и ножи для готовки кошерной ¾ то есть ритуально чистой ¾ и некошерной пищи. Иудей не имеет права находиться в одной комнате с замужней женщиной, если в этой комнате кроме их двоих больше никого нет (в качестве возможного выхода из ситуации предписывается хотя бы открыть окно), не имеет права идти сзади за замужней женщиной (он должен перейти на другую сторону улицы). Жена-иудейка не имеет права отказать мужу в супружеском общении, если тот вернулся из путешествия. В этой связи, примечателен случай, когда иудея уволили с работы в отеле за то, что он включил электрический свет в субботу, так как, по закону, зажигать свет в субботу нельзя.
Кроме этого, иудеи утратили чистоту монотеистического учения. В средние века внутри этой традиции стал развиваться каббализм ¾ мистическое учение, пронизанное пантеистическими мотивами.
Весьма показательна также реакция иудаизма на Холокост ¾ это, прежде всего, шок и ропот на Бога. В иудейской теологии была выдвинута идея «смерти Бога», оставления Богом евреев. Иудаизм, не верящий в жизнь души после смерти тела, очень тяжело перенес массовое уничтожение евреев в начале XX веке. Если гонения и убийства христиан в свое время стали наиболее духовно мощным периодом истории Церкви, то аналогичные действия в отношении евреев были восприняты иудеями как измена Бога данным обетованиям. Бог оказался «слишком широким» для иудеев и они хотели бы Его «сузить». А христиане вместили всю полноту воли Божьей. Иудеи также начали целую политическую компанию по увековечиванию памяти погибших в ходе Холокоста, компанию нарочитую и далеко не всегда оправданную. Все это непредставимо в христианстве, где мученики сами искали мученичества, ублажали своих гонителей, уговаривали их побыстрее начать казнь или пытку.
Ислам, так же как иудаизм, представляется своеобразной попыткой «задержать историю», которая в христианстве открывает полноту возможности общения человека с Богом – «Я в тебе, а ты во Мне». Задержать на отходящем в прошлое ветхозаветном этапе с его внешними отношениями между Богом и человеком, законничеством. Христианство обращает человека внутрь ¾ к его душе, к покаянному осознанию страстей и избавлению от них. Ислам, главным образом, обращает человека во вне, ¾ считается, что по-мусульмански понимаемое единобожие должно быть распространено как можно быстрее и как можно эффективнее. Жаль только, что, почитая Новый Завет (не говоря уже о Ветхом), как одну из священных книг, ислам не замечает, что «пророк Иса» ¾ Иисус Христос ¾ называет себя «Сыном Благословенного», Сыном Бога, а не просто пророком.
Человек в исламе, несмотря на то, что эта религия является монотеистической, а значит, разделяет идею творения мира и человека Богом, слишком часто выступает как средство, а не как цель. Христос говорит о том, что Он стоит и стучит в дверь сердца человека, ожидая, не откроют ли Ему. Ислам же не стучит ¾ он вламывается без спроса, будучи убежденным в том, что имеет на это право. Отсюда и грабеж как одно из средств существования Мухаммеда, и «малый джихад» ¾ война за веру и многое другое. Между тем, «Бог есть любовь» и, как сказал Христос, по тому, что вы любите друг друга, узнают вас, что вы Мои ученики. Можно сказать, что истинная религия там, где есть истинная любовь, и не только между членами общины, но и к любому человеку вообще. Бог не там, где во имя Его взрывается больше бомб, а там, где есть любовь, которая «крепка как смерть». Взорвать себя и «вот этого неверного», в определенном смысле, легко, а полюбить человека, преодолеть свой эгоизм ¾ трудно. Своими бесконечными бомбами мусульмане не доказывают верность Богу, а профанирует веру в Него.
Только христианство увидело во Христе не «богохульника» (иудаизм), не «простого пророка» (ислам), а именно Бога и человека. Открылось, что Бог ¾ не равнодушное Существо, которому нет дела до спасения человека из бездны небытия, а Существо, которое отдает ради этого спасения самое дорогое, что у него есть ¾ «Сына Своего Возлюбленного». Христос Своим подвигом совершает дело спасения человека от власти диавола. И главный видимый итог дела Христа ¾ это Его Воскресение из мертвых. В нем окончательно проясняется, что человек принципиально изъят из рук смерти, греха, последствий грехопадения. С Воскресения начинается проповедь учеников Христа, которые посредством многократных явлений им Самого Христа удостоверились, что оно действительно произошло и уже не смогли удержать в себе эту благую весть, разнося ее по всему миру. Одно из наиболее часто приводимых доказательств истины Воскресения ¾ то, что ученики были готовы умереть за эту весть. Ведь если бы они выдумали Воскресение, ¾ как утверждали иудеи ¾ то они бы не стали умирать, да еще с радостью, за свои выдумки. К этому можно добавить и то, что ученики были блаженны, ибо видели ¾ воскресшего Господа, ¾ но еще более блаженны были ученики учеников, ибо они не видели, но с такой же радостью умирали за истину христианства. Это было особое время, когда «не советовались с плотью и кровью» ¾ это слова апостола Павла, который говорит о том, что его благовестие основано на явлении ему Спасителя, и он не особенно задерживался в Иерусалиме у учеников Христа ¾ Петра и других ¾ потому что не очень нуждался в этом – в совете плоти и крови. Христианство отрывает человека от плоти и крови (о чем так сокрушался В.В. Розанов), но человеческая душа сама этого хочет ¾ даже в современных хиппи, «коммунах», экологических поселениях можно видеть превращенную тягу к уходу из мира (кстати, один из московских клириков иеромонах Сергий (Рыбко) ¾ бывший хиппи и утверждает, что многие бывшие хиппи становятся монахами). Душа хочет свободы и только Христос ¾ Путь и Истина и Жизнь ¾ дает эту свободу от греха. Христос берет человека с собой на небо и теперь только от последнего зависит, ¾ ответить ли на зов Бога, пустить ли этого «Странника» в свое сердце.
Итак, нам остался последний «круг» ¾ выяснить, почему же среди христианских конфессий мы выбираем именно православие, а не, скажем, католицизм или протестантизм, или вообще можно быть «внеконфессиональным христианином»? Конечно, и само разделение смущает, ¾ не свидетельствует ли оно о слабости христианства и не нужно ли, прежде всего, стремиться к объединению всех христиан?
Православие выбирают потому, что именно в нем человек имеет возможность «выйти на Христа», Который никем не заслоняется. В католицизме Его заслоняет папа, считающийся «Викарием» Христа, существом, выполняющим посредническую миссию между Христом и грешным родом человеческим. Православие же ¾ в согласии со всей церковной традицией, которая принималась и Римом до 1054 г. ¾ исповедует, что нет такого человека, ¾ даже если он епископ ¾ который бы мог претендовать на такое сугубое посредничество, на «непогрешимость», пусть даже и только «на кафедре». Глава Церкви есть Христос и никто не имеет права Его подменять. Здесь вспоминается характерный для православия эпизод из русской истории, когда прибывшие из западно-украинских областей, отошедших к Польше, православные миряне просят восточно-украинского епископа поставить им очередного священника. Епископ отказывается, потому что всех поставленных до этого пресвитеров поляки убивали. Тогда миряне заявляют Владыке ¾ просим тебя перед лицом Страшного Суда. Епископ соглашается. Вот это и есть православие. Другой пример ¾ знаменитое правило о том, что для совершения литургии необходимо присутствие, помимо совершителя священника или епископа, хотя бы еще одного человека. Это тоже свидетельство именно служебной роли иерархии, хотя это служение ¾ наиболее высокое в нашем мире. Заметим, кстати, что в католицизме этого правила нет.
Что же касается протестантизма, то в нем это «слишком человеческое» становится намного более значительным и абсолютно очевидным даже для многих протестантов. Ужас протестантизма в том, что Церковь понимается в нем как исключительно человеческое сообщество верующих, а не как Тело Христово ¾ как в православии. По этой причине протестанты постоянно обосновывают новые церкви ¾ и им все мало, потому что все эти церкви – ненастоящие, человеческие, и они сами это чувствуют. Поэтому и вопрос объединения для протестантов оказывается очень простым ¾ надо объединиться всем этим человеческим сообществам. А для православия этот вопрос совсем не прост, ¾ потому что здесь осознается, что Церковь ¾ «богочеловеческий» организм и «играть» им нельзя. В то же время, Церковь всегда открыта для всех, готовых войти в нее. Закономерной для протестантов является и мысль о том, что когда все церкви объединятся, тогда и наступит настоящая эпоха торжества христианства. Здесь есть исключительно светский, мирской утопизм, мечтательный образ «всего человечества», которое ничем не разделено (можно вспомнить и коммунизм, и современные глобализаторские усилия либерализма). Протестантам не дано качественное, а не количественное понимание Церкви. По слову одного благочестивого монаха, где любовь ¾ там и Церковь. На литургии могут находиться два человека, но с ними будет Бог. А на протестантской службе может находиться миллион человек и Бога с ними не будет. Христос сказал, ¾ дерзай, малое стадо, ибо Отец благоволил дать вам Царство. Много званых, но мало избранных. Много христианских конфессий, но не все они содержат полноту христианской истины.
Епископ Каллист (Уэр) ¾ виднейший современный православный богослов, англичанин по национальности, ¾ обратился в Православие из англиканства, фактически, протестантской деноминации (хотя и наиболее консервативной). Его выбор между протестантизмом, ¾ в котором он вырос ¾ католицизмом, ¾ который был ему хорошо знаком ¾ и православием был особенно острым выбором. Он пишет: «Еще более беспокоило меня существование в англиканстве «либерального» крыла, которое высказывало сомнения в Божестве Христа, Его девственном рождении, чудесах и телесном Воскресении… Для моего собственного спасения мне необходимо принадлежать Церкви, которая твердо и непоколебимо верует в основополагающие христианские истины о Троице и Личности Христа. Где бы мне найти такую Церковь? Увы, не в англиканстве!». Католицизм Владыка отверг из-за догмата о папстве. И только в православной Церкви он увидел истинного хранителя неискаженного христианского Предания.
Итак, мы проделали (семимильными шагами) довольно большой путь ¾ от духовности человека безрелигиозного до четкого выбора среди религий именно православия.[1] Безусловно, изложенные аргументы не являются математическим доказательством, которое с абсолютной необходимостью должно привести всех прочитавших его к православию. Это не доказательство, а, скорее, просто демонстрация духовно-интеллектуальных причин, по которым мы считаем Православную Церковь Святой, Соборной, Апостольской, ¾ то есть истинной, дающей нам возможность жить истинной жизнью. И наши аргументы ¾ только половина дела. Вторая половина ¾ личная воля каждого человека, его духовный выбор, его особый, ведомый и судимый только Богом, духовный путь. Иногда вместо тысячи, пусть и правильных, слов человеку нужна только одна реальная встреча ¾ со святым, с иконой, с храмом, которая явит ему Самого Христа (а иногда и с Самим Христом, как это было с апостолом Павлом). Так было, кстати, и с тем же епископом Каллистом, который начинает свое повествование о приходе в православие не с того, что он читал о нем, а с того, как он однажды зашел в православную церковь на службу и был поражен этим присутствием «неба на земле». Именно с этого началось его обращение.