IV век: Впервые в христианском богословии вопрос о характере и о границах богопознания был поставлен в контексте тринитарных споров IV столетия. В 356 году в Александрии выступил Аэций (Аэтий) с проповедью «аномейства» (аномейство буквально означает «неподобничество»). Аномеи были крайними арианами, отрицавшими не только православное учение о единосущии Отца и Сына, но даже умеренное, компромиссное между православием и арианством учение о подобии Сына Отцу. Затем Аэций перебрался в Антиохию, где и развернул свою проповедь. Церковный историк Созомен сообщает нам об Аэций, что он «был силен в искусстве умозаключений и опытен в словопрении». Святитель Епифаний Кипрский так пишет об Аэций: «С утра до вечера он сидел над занятиями, стараясь составлять определения о Боге посредством геометрических фигур». Таким образом, догматика превращалась для Аэция в некую игру и диалектику понятий, и он, в своем тщеславии доходил до того, что утверждал, что «знает Бога так хорошо, как не знает самого себя». У Аэция были ученики, среди которых был некто Евномий,родом каппадокиец, занимавший епископскую кафедру в Кизике. Именно Евномий придал диалектике Аэция логическую стройность и законченность.Он утверждал, что «истинная цель человека и единственное содержание веры… заключается в познании Бога, и притом чисто теоретическом».В контексте тринитарных споров конца IV века был поставлен очень важный и принципиальный для богословия вопрос: «Как вообще возможно богопознание».Для православных ответить на этот вопрос не составляло большой трудности, так как православная теория богопознания обоснована идеей единосущия, вспомним слова апостола Филиппа наТайной вечери: «Господи! Покажи нам Отца, и довольно для нас». И Господь ему отвечает: «Столько времени Я с вами, и ты не знаешь Меня, Филипп? видевший Меня видел Отца… Разве ты не веришь, что Я во Отце, и Отец во Мне» (Ин. 14,8-10). Таким образом, для православных полнота богопознания возможна во Христе в силу единосущия Отца и Сына. Естественно, что аномеи, бывшие крайними арианами, не могли принять такой гносеологии и вынуждены были создавать собственную теорию познания. За детальную разработку этой арианской теории познания и принялся Евномий.Теория Евномия получила наименование «теории имен». Он утверждал, что все понятияможно разделить на два класса. Первый– это суть некие логические фикции, которые только условно указывают на вещи, не давая никакого объективного знания оих содержан. Второй- имена указывающ на самую сущность вещи. Они неразрывно с вещами связаны и являются как бы энергией вещей. Именно эти предметные или софийные имена разложимы в понятия и признаки, они и дают нам объективное знание о мире.По Евномию, цель человека как субъекта познания состоит в том, чтобы из всего множества Божественных имен найти такое имя, которое в наибольшей степени соответствовало бы природе Божества.Именно слово«нерожденный» и является наиболее полным выражением Божественной сущности.Критика евномианской теории имен и положительное раскрытие православного учения о познании принадлежат великимКаппадокийцам: Василию Великому, Григорию Богослову, Григорию Нисскому. Прежде всего они отвергли, как недопустимый антропоморфизм, представлениеЕвномия о том, что Бог в каких-либо произносимых именах нарекал сущность предметов. В противовес Евномию они утверждали, что Бог творит Своей всемогущей волей и не нуждаетсяв словах. В этом смысле именование вещей, т. е. сочетание звуков, посредством которых означается та или иная вещь есть продукт рассудка и имеет случайный характер. При этом святые отцы утверждали, что нельзя редуцировать наше знание о Боге к какому-либо одному понятию.Человек не в силах постичь даже сущности тварных вещей окружающего мира. Весь набор имен, вмещаемый разумом, не может исчерпать содержания какого-либо существа, всегда остается некая «непознанная экзистенциальная основа». Но при этом имена, которыми именуются вещи, отражают реально созерцаемые нами свойства познаваемых объектов.Кроме того, имена существуют не сами по себе. Имена всегда связаны с познающим, то есть связаны с субъектом познания, и они говорят не о вещах вообще – они говорят о предмете познания. Последнюю точку в полемике с евномианством поставил святитель Иоанн Златоуст, который полемизировал уже не столько с самим Евномием (это было уже на рубеже IV-V столетия), сколько с его последователями.Примером того, каким образом движется мысль святителя Иоанна Златоуста, являются его слова из третьей Беседы против аномеев, представляющие собой толкование на 1 Тим. 6, 16. Стих этот звучит следующим образом:«Единый, имеющий бессмертие, Который обитает в неприступном свете, Которого никто из человеков не видел и видеть не может».Вот слова свт. Иоанна Златоуста ( Против аномеев. Бес. 111,2):«Обрати внимание на точность выражения Павла. Не сказал он «сущий светом неприступным», но: «во свете живый неприступней», дабы ты знал, что если жилище неприступно, то гораздо более живущий в нем Бог… Притом не сказал: «в свете живый непостижимом», но «неприступном», что гораздо более непостижимости. Непостижимым называется то, что хотя бы исследовано и найдено, но остается непонятным для ищущих его, а неприступное — то, что не допускает и начала исследования, к чему никто не может приблизиться».
XIV век:Богословские споры XIV века были результатом столкновения различных течений в недрах Византийской Церкви. Уже довольно давно в высших византийских интеллектуальных кругах существовал внутренний кризис. При формальной ортодоксальности еще с IX века, существовала известная оппозиция, в лице сторонников эллинистич культуры, философской неоплатоновской традиции. Не отказываясь от христианства, эта религиозная философия существовала как бы параллельно церковному учению. Когда гуманисты перешли известную границу и попытались создать синтез между эллинизмом и Евангелием, который должен был в их глазах заменитьсвятоотеческое Предание, Церковь их осудила.Византийские Отцы Церкви также воспитывались на греческой философии; однако она воспринималась ими как чисто интеллектуальная дисциплина, умственная тренировка, как преддверие к богословию, основой которого было Священное Писание. Гуманисты пытались посредством естественного разума изложить и объяснить утверждения веры. Для них это был вопрос интеллектуального познания, гнозы. Как большинство западных богословов того времени, Варлаам находился под сильным влиянием блаженного Августина, который был первым богословом, отказывшимся различать в Боге сущность и энергию. Он считал, что это противоречитучению о простоте, единстве, целостности божественной сущности. По мнению Варлаама, познание Бога возможно только через посредство твари, и познание это может быть только косвенным. Григорий Палама не отрицает этого рода познания, но утверждает его недостаточность, невозможность непосредственно познать природными средствами то, что выше природы. Одним из главных объектов спора между исихастами и гуманистами был Фаворский свет. Борьба возникла на почве расхождения в понимании и природы этого света, и его значения для духовной жизни человека. Противники Панамы считали Фаворский свет естественным, тварным явлением. Григорий исходил из того, что Бога нельзя отождествлять с философским понятием «сущности». ссылаясь на Исх. (3, 14), где Бог, открывая Себя Моисею, говорит «Я есмь Сущий»Для св. Григория Паламы Фаворский свет есть «первообразная, неизменяемая красота, слава Бога, слава Христа, слава Духа Святого, луч Божества , то есть энергия Божественной Сущности, свойственная всем трем Лицам Святой Троицы, обнаружение Бога во вне. Для противников Григория Паламы то, что не сущность Божия, не принадлежит Богу, не Бог. Поэтому действия Божии, отличные от сущности, являются тварным следствием этой сущности. Но, по учению св. Григория, сущность и энергия — это два аспекта бытия Божия, и само имя Бог относится как к сущности, так и к энергии. Другими словами, Бог, непознаваемый по Своей природе, сообщается человеку в Своих действиях, обожая все его существо, делая его сродным Себе.