Не прекращаются споры относительно того, изменяется ли реальность или остается раз и навсегда установленной. Гераклит утверждал, что изменение составляет саму сущность реальности, а Парменид делал упор на постоянстве. Большинство философов признают как изменения, так и постоянство в мире. Те, кто придерживаются субстанциалистских взглядов, подчеркивают неизменность, рассматривая изменения просто как необходимые переходные состояния. Другие, подобно Альфреду Норту Уайтхеду, видят в изменениях ключ к пониманию реальности. Уайтхед - отец современной философии процесса, хотя позднейшие философы и богословы, такие как Чарльз Хартшорн, Джон Кобб-мл. и Норман Питтингер придали ей большую ясность.
В отличие от трех других философских направлений, рассмотренных нами, философия процесса - откровенно метафизическая. Сознавая неудовлетворенность метафизикой многих современных философов, апологеты философии процесса в то же время полагают, что их метафизика не столь уязвима, как субстанциальные, сущностные или идеалистические взгляды. Ее кредо заключается в том, что изменение - ключ к пониманию реальности, фактически изменение и есть реальность. В основе своей мир создан не из субстанций, изменяющихся одна в другую. Он создан как динамичный процесс81. Обращать внимание нам надо не столько на вещи, сколько на события.
Божественная реальность тоже участвует в ходе событий. Следовательно, она (или Он) - не просто неизменный статист или неизменная сущность. Это живое, активное, творческое начало. Это положение составляет основополагающую доктрину философии процесса: реальность по сути своей относится к одному типу. Здесь нет дуализма, материального или духовного, естественного или сверхъестественного, феноменального или ноуменального, изменяющегося или неизменного. Истина всей реальности относится к каждой ее части. Поэтому черты Бога те же самые, что и у всей остальной реальности.
Отдельные части реальности Уайтхед рассматривал не как кусочки мозаики материи, а как составляющие опыта. Человек получает опыт, когда что-то испытывает82. Между всеми моментами получения опыта существует взаимосвязь. Следовательно, каждый момент функционально связан с другими. Даже история представляется в таких категориях. Она не просто запись событий. Это переживание прошлого в настоящем. Иными словами, это события прошлого, связанные с настоящим. В определенном смысле ничто никогда не теряется. Все сохраняется и проявляется в настоящем83.
Коль скоро конечными единицами реальности являются не люди и не субстанции, а преходящие состояния или переживания84, я каждую долю секунды могу рассматривать себя как новую конкретную реальность. Мое "я" в настоящий момент может чувствовать связь с тем "я", которым я стану через год. Равным образом, мое настоящее "я" может соотноситься в будущем с другими сущностями, не относящимися ко мне85. Таким образом, реальность - не застывшая субстанция, и она не изолирована. Существует органическая взаимосвязь между прошлым, настоящим и будущим, а также между различными событиями и людьми.
Философия процесса всегда оказывала на христианство определенное воздействие или влияние. Христианская вера не понимается как застывшая и неизменная сущность. Это не то, что всегда было, есть и будет одинаковым. Это то, что начало быть и будет. То же относится к природе Бога. У Него нет раз и навсегда определенной и окончательной природы. Его природа проявляется в том, что Он делает, Кем становится. В этом становлении весь Бог. Он не изолирован, способен соединяться с небожественным, чувствовать, что с нами происходит.
Внимание к изменениям и к их результатам приносит большую пользу. Сохранение статус-кво христианам кажется порой добродетелью в себе. Как следствие, они противятся изменениям, а для внешних христианство начинает выглядеть просто неуместным и устаревшим. Оно как будто бы относится к прошлому и занимается вопросами, которые имели смысл много лет назад. Но если христианство истинно, то это вера для всех времен. Сострадание, а не бесстрастность Бога - тоже библейское учение, имеющее большую практическую ценность.
Как и у других рассмотренных нами философских течений, у философии процесса есть ряд проблем:
1. Что лежит в основе личности? Если связь между моим вчерашним, сегодняшним и завтрашним "я" выражается не в субстанции и не в личности, то в чем же тогда? Видимо, должно быть какое-то основание для разделения того, что Хартшорн называет одним "персональным рядом" в отличие от другого. Но какое?
2. На чем основывается оценка изменений? Согласно этой философии изменение хорошо уже само по себе. Но всегда ли оно идет на пользу? Ведь изменения бывают не в лучшую, а в худшую сторону. На какой критерий опирается это суждение? Следует, кстати, отметить, что сторонники философии процесса не считают, что изменяется все. Ценности, например, не меняются. Но какова их природа, каково их происхождение, место, основание и оправдание? На этот вопрос нет четкого ответа. Иными словами, чем эти ценности отличаются от вещей, которые меняются постоянно?
3. Нельзя ли найти компромисс между упором на изменении как на основополагающей реальности и статической неизменной субстанцией? Такие альтернативы нередко выдвигаются как практические варианты. Не имеет значения, что классическая ортодоксия не всегда моделируется по Аристотелевым меркам. Библейский Бог представляется, скорее, Существом, природа Которого не меняется, но Которое постоянно экспериментирует, вторгается в сотворенный Им мир и воздействует на него.
4. Как долго длится тот или иной момент? Хартшорн утверждает, что через доли секунды мы уже отличаемся от прежней личности. Но как долго длятся эти доли? Сколько их в одном часе? Не бесконечно ли их число даже в определенном промежутке времени? Можно ли о них вообще говорить как о каких-то единицах? Пусть это даже выглядит как reductio ad absurdum (сведение к нелепости), все равно это показывает некоторое отсутствие четкости в мышлении философов процесса.