Фиктивность „магнитных масс".

Внешним признаком участия вещества в магнитных явлениях принято считать так называемые „магнитные массы", которые мы обычно приписываем тем частям поверхности тела (полюсам), через которые магнитный поток входит в данное тело или выходит из него. Особенно резко это обстоятельство обращает на себя внима­ние в случаях сильно магнитных материалов, как-то: стали, железа а т. п. Так, например, стальная, продольно намагниченная полоса обладает двумя полюсами, расположенными на ее концах. Тот полюс, из которого магнитный поток выходит во внешнее пустое пространство, называется северным или (условно) положительным. Другой полюс, через который магнитный поток входит в магнит извне, называется южным, или отрицательным. Соответственным образом магнитные массы, которые мы мысленно располагаем на этих полюсах, называются северной (положительной) и южной (отрицательной).

Оперируя с магнитными массами как с некоторыми количествами, можно, как известно, весьма полно описать с формальной стороны явления, наблюдаемые в магнитном поле (см. § 1). Закон Кулона представляет собою основное исходное математическое соотноше­ние, связывающее механические проявления магнитного поля с магнитными массами и расстоянием между ними. При этом явле­ние рассматривается так, как будто бы полюсы действуют друг на друга на расстоянии. Как ни совершенны результаты, достигнутые рассмотрением магнитного поля с этой точки зрения, т. е. с точки зрения дальнодействия, все же опыт заставляет признать, что этот метод, оставаясь вполне точным в смысле формального описания, не охватывает некоторых существенных сторон явлений, имеющих место в магнитном поле. Мы, например, оперируем с изолированной магнитной массой одного знака, говорим о „единице положительного магнитизма" так, как будто бы такая магнитная масса может существовать сама по себе. На самом деле, как мы знаем, не может быть магнита с одним магнитным полюсом. Мм никак не можем путем деления магнита на части или иначе отде­лить от него один полюс с расположенной на нем магнитной мас­сой одного знака. В этом отношении есть принципиальное различие между тем, что мы называем магнитной массой, и тем, что мы называем электрическим зарядом, который, вообще говоря, ведет себя как некоторая самостоятельная физическая сущность. Весь наш опыт в области свойств магнитного поля показывает, что маг­нитные массы не обнаруживают основных признаков самостоятельного существования. Свободных магнитных масс, подобных свобод­ному электричеству, не наблюдается нигде и никогда. Наоборот, всегда и везде то, что мы в обычной математической теории магне­тизма называем магнитными массами или количествами магнитизма, является и по знаку и в количественном отношении лишь некото­рой функцией магнитных качеств Тех веществ, через которые проходит магнитный поток. Фарадей, установивший основные

 

законы магнитного поля,понимаемого какнекоторый непрерывный процесс, распространенный по всему объему, занятому полем, экспериментально доказал участие в этом процессе вещества, запол­няющего пространство, и вместе с тем обратил внимание на чистую условность нашего обычного представления о магнитных массах.

Итак, согласно воззрениям Фарадея, магнитные массы, наблю­даемые в местах перехода магнитного потока из среды с одной магнит­ной проницаемостью в среду с другой проницаемостью, представляют собою явление кажущееся, зависящее исключительно от изменения магнитной проницаемости. Поверхностную плотность магнитизма s (§ 2), т. е. магнитную массу, которую мы приписываем единице поверхности полюса, легко связать с плотностью магнитного потока B и с величинами магнитных проницаемостей обеих средин.

Действительно, обратившись к основным определениям (§ 2), мы видим, что поверхностная плотность магнитизма s, обнаруживаемая на полюсной по­верхности тела, являющей­ся границей его с внеш­ним пустым простран­ством, равна напряженно­сти намагничения I, кото­рою обладает тело (рис. 3) в связи с прохождением магнитного потока через него. Если бы данное тело было окружено не пустотой, а тем же веществом, из которого состоит это тело, то на той же поверхности мы имели бы

s=0.

 

Вообще, если мы имеем две среды с магнитными проницаемостями m₁ и m₂, поверхность раздела которых есть плоскость PQ (рис. 68) и в которых магнитная сила и напряженность намагниче­ния суть h_i и Н₂, I₁ и I₂, и если при этом сквозь эти среды про­ходит однородный магнитный поток из второй, например, среды в первую, перпендикулярно поверхности раздела, то плотность магне­тизма s на этой поверхности будет определяться по величине и по знаку следующим соотношением:

s=I₂-I₁.

Принимая во внимание, что магнитная индукция В будет в дан­ном случае одна и та же в обеих срединах (см. § 27), можем

написать:

В=m₀H₁+4pI₁=m₀ Н₂+4pI₂

откуда получаем:

 

 

На основании этого имеем:

Так как далее

то получаем окончательно:

(26)

Итак, мы видим, что поверхностная плотность того распреде­ления магнитных масс, которое нам кажется существующим на поверхности раздела двух средин, в количественном отнесении определяется изменением магнитной проницаемости при переходе магнитного потока из одной среды в другую. Обследуя соотноше­ние (26), мы приходим к заключению, что если в данном случае

m₂>m₁, то имеем

s>0,

т. е. мы приписываем поверхности раздела северные магнитные массы. Если же, например, оставляя вторую среду неизменной мы подберем теперь первую среду так, чтобы получилось соотношение

m₂<m₁, то будем иметь

s<0,

.и нам покажется, что на той же самой поверхности расположены теперь южные магнитные массы.

Для экспериментальной проверки подобных логических выводов Фарадей поставил следующие опыты. Он приготовил несколько водных растворов парамагнитной соли железа различной концен­трации и наполнил этими растворами стеклянные запаянные тру­бочки. Подвешивая эти трубочки горизонтально на нитях, прикре­пленных к средине каждой трубочки, и помещая их между полюсами магнита в воздухе, Фарадей наблюдал, как и следовало ожидать, аксиальное расположение трубочек (рис. 69), т. е. они все вели себя как железные стержни, располагаясь вдоль магнитных линий. Когда же Фарадей в сосуд С, расположенный между полюсами N и S так, что он окружал трубочку, наливал раствор соли железа высшей концентрации, чем раствор в трубочке, то последняя поворачивалась и занимала экваториальное положение, перпендикулярно магнит­ным линиям (рис. 70), т. е. в этом случае трубочки вели себя как

 

 

стержни из висмута. Если же в сосуд, С наливался раствор меньшей концентрации, чем в испытуемой трубочке, то расположение неиз­менно получалось аксиальное (рис. 69). Подвесив какую-либо трубочку с раствором промежуточной концентрации, Фарадей мог, изменяя соответствующим образом концентрацию раствора, нали­ваемого в сосуд С, заставить ту же самую трубочку принимать то аксиальное расположение (рис. 69), то экваториальное расположение (рис. 70).

Расположение аксиальное получалось, когда m₂>m₁ т.е. тогда, когда все происходило так, как будто бы на частях поверх­ности трубочки, обращенных к полюсам магнита, появляются магнитные массы противоположной полярности: концы трубочки „притягиваются" к полюсам N к S. В случаях же экваториального расположения, т. е. когда m₂<m₁ все происходило так, как будто бы на частях поверхности трубочки, обращенных к полюсам магнита появляются магнитные массы той же полярности, что и на полюсах: концы трубочки „отталкиваются" от полюсов N и S.

Фарадей всячески разнообразил опыты этого рода, применяя не один сосуд С, а несколько подобных сосудов, располагаемых один в другом и заполняемых растворами различных концентраций. Это необходимо было Фарадею для проверки некоторых соображений относительно роли промежуточной среды. Результаты всех этих опытов чрезвычайно ценны в том отношении, что дают обильный материал для суждения об относительности представления о маг­нитных массах, которые кажутся существующими в реальной обста­новке. Других магнитных масс, кроме этих кажущихся, мы нигде и никогда не наблюдаем.