Учение Цвингли о таинствах строится на двух предпосылках. Во-первых, поскольку совершение добрых дел не является средством удовлетворения Богу для прощения грехов, то потребность в таинствах в их католическом понимании и участие в них, относившихся католиками к категории “добрых дел” - отпадает. Если бы Таинства сообщали какое либо благо и имели отношение к спасению, то они должны быть Богом: “Если верить в таинства, то таинства должны быть Богом”.
Во-вторых, поскольку Цвингли учил об предвечном определении одних ко спасению, а иных к осуждению, то в этом контексте таинства представляют лишь конкретные знаки непреложного обетования Божия о спасении предопределенных.
В отношении Крещения Цвингли занимал непоследовательную позицию. Вначале он отвергал крещение младенцев, но затем счел возможным их крещение, поскольку это символическое действие не имеет обязательного значения, а избранники Божии с точки зрения теории предопределения есть и среди язычников, но до времени они сокрыты от нас.
Цвингли отвергал католическое учение о необходимости удовлетворения Богу за ежедневные грехи посредством мессы. Он исходил из того, что “принесение в жертву” пресуществленных Даров во время мессы тождественно распятию Христа. Но поскольку Христос является единственным принесшим Себя в жертву за все грехи, то невозможно, чтобы Он был принесен повторно за нас в жертву, иначе Он был бы не вечным Первосвященником, а подобным ветхозаветным, многократно совершавшим жертвоприношения. Следовательно, месса, заключает Цвингли, не может быть тождественна жертве Христовой. На основании этого Цвингли не принимал католическое учение о пресуществлении transsubstantiationis Даров во время литургии.
Цвингли учил о духовном вкушении тела Христа в Евхаристии. “Духовно вкушать тело Христа означает не что иное как ... иметь непоколебимую веру, что Бог даст нам прощение грехов и радость Своего блаженства, благодаря своему Сыну, ... примирившему нас с божественной справедливостью”. Кто духовно вкушает тело “неуязвим для всех стрел отчаяния”.
Отвергнув католическое представление о жертве как средстве спасения, Цвингли находил возможным для христиан нравственное жертвование Богу самого себя в смысле отречение от самого себя, несения своего креста.
Из-за разного понимания природы Евхаристии между Лютером и Цвингли с 1523 г. начались разногласия, поскольку немецкий реформатор учил о мистическом, духовном присутствии consubstantiatio Христа в таинстве.
Итак, таинства для Цвингли - это “знаки и символы священных вещей”, имеющие лишь смысловую связь с обозначаемыми ими событиями. “Религиозная их ценность зависит исключительно от субъективного настроения верующего, насколько глубока эта вера в Бога, которую человек выражает в этих символах. Словом, действующей причиной в таинствах Цвингли является не Бог, ниспосылающий человеку дары благодати, а исключительно лишь сам человек”.