В протестантском богословии слово секта имеет довольно неопределенное значение по причине расплывчатости воззрений о Церкви и критериев истинности их учения.
В Лютеровом переводе Библии на немецкий язык предпринята попытка отойти от сложившегося в средневековом богословии употреблении терминов haeresis и secta и развить предложенное блаженным Иеронимом использование слова secta в смысле ересь. Лютер отказывается от латинизированного термина haeresis и вместо него в библейском немецком тексте использует слово secta, но лишь в тех местах, где только, по его мнению, “подразумевается ясное уклонение от общепринятой догмы или истины” (например, в “Первосвященник же и с ним все , принадлежавшие к ереси саддукейской, исполнились зависти” (Деян. 5,17); “Тогда восстали некоторые из фарисейской ереси” (Деян.15,5), а также Деян. 24, 5, 14; 26, 5; 28, 22; 2 Петр. 2, 1) .
Его реформа понятийного аппарата не ограничивалась лишь рамками библейского текста. Слово сектант в смысле еретик он использовал и своих богословских сочинениях. “В наши дни паписты и сектанты, пишет Лютер, яростно ненавидят и окружают нас, а мы, в свою очередь, всем сердцем ненавидим и порицаем их безбожное и богохульное учение”. По его мнению, сектантам присущи самомнение и гордость. Так сектанты, которых реформатор называет еще фанатиками, “прослушав две проповеди или прочтя пару страниц Священного Писания, они вдруг делают себя господами над всеми учениками и учителями, вопреки власти всех людей. Вы найдете немало таких в наши дни среди ремесленников, этих наглецов, которые никогда не подвергались испытаниям искушениями и поэтому не научились бояться Бога и не вкусили благодати. Не имея Святого Духа, они учат всему, чему им только заблагорассудится, и всему, что кажется правдоподобным необразованным людям”. Но именно эти качества лжеучителей составляют отличительную особенность ереси .
В богословских сочинениях Лютера слова секта, сектанты и ересь, еретики нередко употребляются как синонимы: “Я предупреждаю вас (об этом) так серьезно, ввиду той опасности, что многочисленные заблуждения и секты - ариане, евномиане, македонцы и другие еретики - несут вред церквам своей хитростью”. Церковью Лютер считал собрание христиан, где согласно его представлениям правильно проповедуется Евангелие и совершаются Таинства, в противном случае - это сектантство или ересь. Так в толкование на послание Галатам Лютер говорит: “Среди нас творятся дела Божьи, то есть проповедуется Слово и отправляются Таинства, и это делает нас святыми”, и далее “Церковь является вселенской везде в мире, где присутствуют Евангелие Божье и Таинства”, если фанатики (так Лютер называл сектантов анабаптистов) “отвергают это, то они больше не являются церковью”.
В дальнейшем в протестантском богословии употребление термина секта сохранялось в смысле близком к Лютеровому. До начала XX века среди них преобладающим было мнение о том, что “проповедь чистого и несмешанного Слова Божия, правильное исполнение таинств и историческая идентификация с национальной жизнью народа делает деноминацию достойной определения ее как церкви; в отсутствии этих качеств, это просто секта”.
Однако в данном определении по сравнению с Лютеровым уже вводятся новые дополнительные признаки сектантства: наряду с догматическим критерием, стал использоваться культурологический - идентификация конфессии с национальной жизнью народа. Согласно этому определению отождествление какой-либо конфессии с народной верой рассматривалось одним из свойств церковности, не удовлетворявшие этому требованию считались сектами. Появление этого критерия видимо было обусловлено влиянием социологии. По замечанию Бердяева с “большим правом можно утверждать, что дух XIX века есть дух социологии. Можно даже сказать, что в XIX веке теология была заменена социологией, все мышление было окрашено в социологический свет и в социальности искали конечного смысла жизни”.
Некоторые протестанты под влиянием А. Ричля, полагали, что секта есть нечто специфически католическое, отличительными признаками которого является последовательное проведение в жизнь католического идеала аскезы и монашеского отвержения мира.
Таким образом к началу XX века критериями сектантства считались: догматические отклонения от протестантского учения, отвержение Таинств (в протестантском их понимании), аскетизм и несовместимость какого либо учения с культурной традицией народа.
С начала XX века в протестантском учении о существе сектантства начались коренные перемены, вызванные идеями лютеранского профессора теологии Эрнста Трёльча. В своей работе “The social teaching of the christian churchers” (1912 г.) во взгляде на природу сект он исходит из того, что существо всякой религии заключается не в догме, а в культе, охватывающем все сферы жизни социума или культе общинном. Трёльч отказывается от догматических критериев при оценке деятельности религиозных групп и вместо них в качестве признака сектантства вводит отношение религии (секты) к общественным ценностям и институтам.
Он советует не видеть в сектах “только отколовшихся от церкви отщепенцев, неполноценную побочную религиозную формацию, одностороннее искажение христианства”. Ибо вопрос кто от кого откололся и кто исказил учение, по его мнению, является довольно относительным. Секта в его представлении характеризуется рядом признаков. Так она требует непременного и часто буквального исполнения предписаний закона, следования примеру Христа; она ограничена узким кругом людей, “исполненных высокого религиозного подъема, вступивших в религиозный союз по внутреннему влечению, а не принуждению”. Это Трёльч считал положительным в сектантстве, отрицательное заключалось в том, что сектанты не обладают достаточной политической зрелостью, чтобы видеть неосуществимость безусловного христианского идеала, необходимость компромисса.
Поскольку сектанты стремятся уйти из мира и преобразить и его, и обмирщенную Церковь, то они становятся легко на путь церковной и общественно-политической революции, оправдывая обращение к насилию ссылками на Ветхий Завет и Апокалипсис. Секты являются сторонниками религиозно-политической свободы, тогда как Церковь, по Трёльчу, есть учреждение навязывающееся силою. Секты носят резко индивидуалистичный характер, они не хотят идти на уступки миру, поэтому они не могут выполнять роль общественного культа (или по другому церкви).
Церковь же в отличии от сект мыслится ему как некий организм связывающий воедино духовную жизнь, искусство, литературу, науку, философию, социальные и государственные институты. Поэтому Церковью может быть религия составляющая сущность социальной, хозяйственной и политической жизни. Но за эту универсальность она, как полагает Трёльч, должна платить дорогой ценой - “рецепцией “мира” с его мудростью, его отказом от личной и общественной святости, от евангельской буквы, от евангельского духа”.
Воззрения Трёльча вызвали возмущение у ряда его современников протестантских богословов и оказали влияние на богословие в евангелических церквах. Его учение о существе религии было положено в основу нового направления в науке - социологии религии, поэтому некоторые считают Трёльча ее пионером.
В современном протестантизме по причине его глубокого обмирщения термин секта имеет большой объем и в силу этого его значение расплывчато и менее конкретно. В наиболее широком смысле сектой называют любое неорганизованное религиозное движение. Более конкретно словом секта именуют группы, отделившимся от существующих традиционных или мировых религий. Как пример приводят раннее христианство, которое якобы отделилось от иудаизма, или протестантов отделившихся от римо-католиков, или же религиозные сообщества возникшие в русле какой либо традиции, в качестве таковых рассматривают фарисеев в иудаизме. Сектантскими в истории христианства евангелисты считают антитринитарные и христологические ереси (подобные иудействующим, николаитам) и новые группы последнего времени (мунисты, иеговисты, мормоны).
Наряду с термином секта в протестантской литературе по этой тематике появляется слово культ. Слово “культ” происходит от латинского “сultus”, что значит “поклоняться” или “почитать кого либо”. Следует отметить, что значение термина культ меняется в зависимости от конфессиональной принадлежности исследователей и их политических взглядов. Поэтому единства во мнении, что есть культ, не существует. Здесь будут рассмотрены наиболее типичные его определения.
Этот термин вошел в употребление в XVII веке, и затем в средине XIX века для обозначения обособленной религиозной группы. В XX веке одним из протестантских ученых, использовавших его был Эрнст Трёльч. Для него культ есть некое положительное явление. Культ по Трёльчу “представляет мистическую или спиритуалистическую форму религии, обращенной к интеллигенции и образованным классам. В сердце культа - духовность, стремление оживить мертвую ортодоксию. Таким образом, для него ранний Лютер, многие пуритане и пиетисты - культистские религии. Его последователи считали евангелических христиан культом”.
Новый этап в формировании значения этого термина начался с 60-х годов XX века, когда очередная в истории волна возникновения многочисленных сект прокалилась по Западу. Среди них было довольно много групп с радикальной социальной доктриной, что выражалось в агрессивном отношении к обществу и его институтам: государству, семье, образованию и т.п. и некоторые секты пытались не вполне честным путем обратить новых членов. В противостоянии этим сектам на Западе возникло антикультовое движение, сконцентрировавшее свое внимание на те аспекты их деятельности, которые нарушали права и свободу личности человека. Сторонники этого подхода стали указывать, что новые секты применяют обманные методы деятельности, скрывающие достоверную информацию о своем учении, используют для обращения и удержания новых членов “промывку мозгов” или “контроль над сознанием”. Наличие в секте лидера и его обожение рассматривалось также признаком культа. Определение культа собрало в себя в себя эти характеристики и слово культ стало использоваться в пропагандистских целях, чтобы фактами о несоблюдении прав человека и негативных последствий пребывания в нем предостеречь людей от попадания в секты и запретить их деятельность.
Но такой подход к новым культам не всеми евангелических церквах разделяется из-за того, что в полемике с ними во многих случаях, по мнению самих протестантов, “наблюдается переход от богословских аргументов, опровергающих взгляды различных религиозных групп, к опоре на психологические аргументы, которые предполагают, что эти группы “промыли мозги” своим адептам. Этот подход, как полагают, представляет собой большую угрозу”, поскольку обращение в евангелическую веру представляет собою классический пример “промывки мозгов”. Чтобы отойти от термина культ, с указанным содержанием, в светских научных кругах на Западе стали использовать нейтральный термин “новые религиозные движения”. В связи с этим некоторыми протестантами высказывается пожелание перейти к альтернативной терминологии в противостоянии культам. Для этого они предлагают возродить употребление понятия ересь и тогда борьба с культами переместилось бы с психологических теорий, которые могут быть использованы и против христиан, в область богословской полемики.
Однако сторонников этой точки зрения в протестантизме придерживаются немногие по причине глубокого духовного упадка в западном христианстве. Об этом можно судить по заявлению православных участников межконфессиональных встреч, отмечающих минимизацию понятия ереси в экуменическом движении, с преимущественно протестантским представительством.