В данной главе будет сделан обзор лишь основных подходов к пониманию и определению природы сектантства в социологии и религиоведении. Это делается с тем, чтобы показать каким образом западное представление о существе религии, главным образом протестантское, оказало влияние на становление современного религиоведения, в том числе и светского российского. С другой стороны, знакомство с новыми теориями о причинах возникновения религий даст возможность лучше понять контекст происхождения концепции “тоталитарного сектантства” и выявить по меньшей мере типологическое сходство ее основных принципов со светским религиоведением.
В нынешнем российском религиоведении преобладают западные концепции о природе религии и сект. Считается, что западная наука была лишена идеологического влияния и ее методология является более совершенной.
Основные положения светского религиоведения были сформулированы немецким теологом Эрнстом Трёльчем (1865-1923). В последствии его теория была развита американским исследователем Г.Р. Нибуром (1894-1962). Трёльч и Нибур считаются классиками и основоположниками социологии религии, и именно на их теории основан, в частности, учебник для студентов МГУ “Социология религии” В.И. Гараджи, где различие между церковью и сектой определяется по трем критериям: отношение к миру; форма членства в организации и организационная структура.
По первому критерию, согласно приведённой теории, если религиозная организация “не противопоставляет себя миру, если она приемлет его структуру и соглашается с его порядком, добиваясь того, чтобы стать универсальной организацией, вписанной в этот мир, то мы имеем дело с церковью. ... Церковь должна была отказываться (либо идти на послабления и компромиссы в реальной жизни) от насаждения своих ценностей и норм, особенно в тех случаях, когда обнаруживалось достаточно острое расхождение между культурными и церковными ценностями. ...Церковная теология должна искать средства сглаживания таких расхождений, чтобы сделать их приемлемыми для общественного сознания, приспосабливать христианские ценности к секулярному обществу. Секта, напротив, тяготеет к неприятию, осуждению “мира”, мирских порядков.”
Соответственно, по второму признаку, “церкви предъявляют умеренные требования к своим членам. ... Членство в секте предполагает добровольное, сознательно принимаемое решение. Обычно необходимым считается “обращение” - как свидетельство того, что вступающий преобразуется из “падшего”, “повреждённого состояния”.
По третьему критерию, “церкви свойственна бюрократическая организация”. В то же время секта имеет достаточно короткий, на время одного – двух поколений, период существования. После этого она либо распадается, либо через промежуточную форму, названную Р. Нибуром деноминацией, превращается в нее в процессе так называемой “рутинизации харизмы” (Вебер).
Схожее определение секты встречается и в учебнике “Основы религиоведения” под ред. И.Н. Яблокова. В нем отмечается, что принадлежность к церкви “определяется, как правило, не свободным выбором индивида, а традицией, фактически отсутствует постоянно и строго контролируемое членство, последователи анонимны. Во многих церквах члены делятся на духовенство и мирян. Позиции и роли, степени и градации упорядочены по иерархическому и авторитарному принципам.
Секта возникает как оппозиционное течение по отношению к тем или иным религиозным направлениям. Для нее характерна претензия на исключительность своей роли, доктрины, идейных принципов, ценностей, установок. С этим связаны настроения избранничества, а нередко и тенденция к изоляционизму. Резко выражено стремление к духовному возрождению. Институт священства отсутствует, лидерство считается харизматическим. Подчеркивается равенство всех членов, провозглашается принцип добровольности объединения, делается акцент на “обращении”, предшествующем членству. Историческая судьба сект неодинакова. Одни из них через определенный промежуток времени прекращают свое существование. Другие с течение времени превращаются в иные типы”. Кроме того, существуют деноминации, где “изоляция от “мира” и замкнутость внутрирелигиозной группы не считается обязательным признаком “истинной” религиозности”, хотя выдвигается принцип строго контролируемого членства, наблюдается тенденция к воссоединению с миром.
Если согласно Веберу, Трельчу и Нибуру церкви или религии “вырастают”, “преобразуются” из сект, отпавших от мировых религий, то совершенно на других предпосылках строится концепция происхождения “новых религий”, разработанная в трудах американских ученых Тоффлера (Toffler) и Белла (Bell).
Тоффлер считает, что “массовое появление новых религий, сект и культов - следствие крупнейшего цивилизационного сдвига, означающего вступление западных стран в постиндустриальную фазу общественного развития”. Он указывает “на полную неподготовленность лидеров уходящей в прошлое индустриальной эпохи к встрече с политическим экстремизмом новых религиозных образований”. Тем не менее, он убежден, что в этом “спиритуальном супермаркете ... взойдут семена новой позитивной культуры, соответствующей требованиям нашей эпохи” и более того, “уже можно мельком увидеть самое начало новой связанности и утонченности по мере того, как обломок индустриальной культуры сметаются историческими изменениями Третьей Волны”.
Другой американский ученый, социолог Белла, исходя из взаимосвязи характера эпохи и зарождающихся в ней религий, полагает, что в XX веке начинается новый этап в эволюции религии, то есть процесс формирования религиозных систем продолжается и в наше время.
Оба американских исследователя полагают, что в ходе эволюции могут появляться качественно новые типы религии, порожденные, в частности, политическими обстоятельствами. Впоследствии эту идею мы обнаружим в концепции “тоталитарного сектантства”, возникшего якобы под влиянием политического тоталитаризма.
Теория “новых религий”, построенная на гипотезе о взаимобусловленности, взаимосвязи эволюции общества и появляющихся в нем качественно новых религий, предполагает эволюцию религиозно-нравственных ценностей, практически ведет к постулированию относительности духовных и нравственных норм. Согласно данной теории значимость религиозных и этических категорий ставится в зависимость от мнения общества, людей, которые подвержены непостоянству и изменениям по своей природе, несущей в себе последствия первородного греха. Только игнорируя факт поврежденности грехом человеческого естества можно заявлять о якобы позитивной составляющей в появлении новых сект, идеи которых видятся религий нового общества с измененным религиозным сознанием. При таком подходе говорить о делении религий на секты и ортодоксию, действительно, неуместно. Очевидно, что с христианской точки зрения эта теория неприемлема. Христианство утверждает, что является религий Откровения, и по причине его надмирности, оно вне времени и тех изменений, которые происходят в мире. На этом основании оно отвергает идею “эволюции” духовных ценностей, ибо “Иисус Христос вчера и сегодня и вовеки Тот же” (Евр. 13,8).
Еще один опыт определения природы новых сект, возникших в 60-е 70-е годы представлен в книге Л.Н. Митрохина “Религиозные культы в США”, где излагается концепция харизматических культов, признаки которых во многом созвучны критериям теории депрограмирования. Эта книга написана в годы подъема антикультового движения на Западе и в ней фактически сделан обзор западной литературы по данной тематике. Признаками харизматических культов Митрохин считает следующие.
“1. Во главе стоит харизматический лидер, уверяющий, что он обладает новым уникальным “откровением” относительно Бога и реальности. 2. Лидер создает особую “семью” или коммуну, в которой его называют “отцом”. 3. Лидер устанавливает обязательные для всех абсолютные правила поведения, но вовсе не обязательно следует им сам. 4. Группа придерживается катастрофически-апокалиптического взгляда на мир. Члены организации часто отказываются от всего имущества, меняют место жительства. 5. Используется определенная техника контроля за поведением обращенных, обычно предполагающая изоляцию от внешнего мира. 6. Культ в этих новых организациях предпочтительно коллективный, используется “техника” психологического манипулирования, психотерапия, особое внимание уделяется новообращенным, их адаптированию к группе”.
Многие характерные черты харизматических культов вошли в последствии в теорию тоталитарных сект, но уже как богословские критерии сектантства.
Западные религиоведы избегают употреблять термин секта, полагая, что с ним связано оскорбительное значение и предпочитают пользоваться термином “культ”.
Под их влиянием российские ученые предпочитают именовать секты новыми религиозными движениями, новыми религиями, нетрадиционными религиями, харизматическими культами и молодежными религиями.
Тех, кто использует термин новые религиозные движения (НРД), который “давно в ходу у плюралистически настроенных ученых и теологов западных стран”, одни российские религиоведы, большей частью вышедшие круга преподавателей научного атеизма, относят к категории “серьезно мыслящих”, свободных от “идеологической или конфессиональной нетерпимости”. По их мнению достоинство данного термина “заключается в мировоззренческой нейтральности, в отказе от жестких негативных оценок, имплицитно заложенных в понятиях “тоталитарные секты” и “деструктивные” культы”, а также “псевдорелигии”, “неоязычество”, “ложные религии”, “религиозное мошенничество”, “пагубный сатанизм”. Этот термин они относят “только к неформальным религиозным образованиям, т.е. не имеющим строгой организации и сложившихся религиозных институтов. Поэтому понятие “новые религиозные движения” ... исключает ... культы, секты, ордена, братства, ашрамы, монастыри. Все эти мифологические различия охватываются понятием “новые религии”.
Некоторые ученые, предпочитающие пользоваться термином новые религиозные движения полагают, что поскольку он не содержит в себе оценочного значения, то позволяет сохранять научную объективность. Этот термин охватывает секты, возникшие начиная с XIX века. Но, следует отметить, что объективность исследования зависит в первую очередь от добросовестности ученого, а не конфессионального или научного подхода, и во-вторых, упование на научность как условие безошибочности превращает эту научность в своего рода “конфессиональность”, только именуемой наукой.
Термин “новые религии”, по мнению самих же религиоведов, весьма неопределен и в него вкладывают порою разное значение. “Новизну” сект можно понимать как временную характеристику, как указание на позднее в сравнении с мировыми религиями время их возникновения, или их появления в России. Существует мнение, что специфика “новых” религий связана в первую очередь с их отношением к “старым”, традиционным религиям, которые обычно более или менее резко отвергаются новорожденными (или “пришельцами”) из иной социокультурной среды”.
Для обозначения новых сект употребляется также термин нетрадиционные религии. Под ними понимают религии, которые не существовали на протяжении длительного времени на определенной территории, “которые исторически не унаследованы от прошедших эпох определенным этносом, не свойственны его религиозной духовности, не укоренились в быту, культуре, а распространились в результате миссионерской деятельности проповедников с их исторической родины. Нетрадиционными для определенных этносов могут быть как мировые религии, традиционные для других, так и новые религиозные образования, базирующиеся на инотрадиционной основе... например, ... для одних этносов буддизм, как мировая религия, нетрадиционен, для других традиционен”.
Суждение светских религиоведов о традиционности религий также заимствовано теорией “тоталитарного сектантства”, но уже в качестве ее богословского критерия.
Согласно мнению Е.Г. Балагушкина предлагается расширить рамки понятия нетрадиционные религии, включив в него категории новых религиозных движений и новых религий. Это понятие будет охватывать религиозные группы возникшие со второй половины XIX века, начиная с спиритизма и теософии до современных групп (например богородичников).
Наконец, для названия сект возникших в 60-е годы на Западе во время молодежной контркультурной революции на Западе некоторые ученые предлагают вести термин молодежные религии.
Признавая за сектами право называться религией, часть религиоведов, обвиняет традиционные религии в том, что они называют отпавших от них по религиозным убеждениям сектами, ересями, лжепророками, антихристами, и стремятся убедить общество в том, что это “не подлинные религии”, или “вовсе не религии, или “искусственно сфабрикованные культы”, чем разжигают конфессиональные споры и конфликты.
Однако и секты употребляют по отношению к ним аналогичные термины. Так старообрядцы видят в Московском Патриархате “никонианскую ересь”, приверженцы катакомбной церкви и Русской зарубежной Церкви видят в ней “сергианскую ересь”, а богородичники кроме этого еще обновленческую ересь и сектантство; иеговисты же называют все мировые религии “ложными религиями”, адвентисты именую римских пап антихристами, рериховцы заявляют, что быть церковным христианином - значит “записаться в узкие сектанты”, а современное христианство - это вообще ложная вера и суеверие и т.п.
Но в этом споре между старыми и новыми религиями большая часть российских религиоведов не обращает на это серьезного внимания и то немотивированно (с научной точки зрения) занимает сторону сект.
Итак, для нашего дальнейшего исследования особый интерес представляют следующие выводы. Во-первых, многие положения современного российского религиоведения, преподаваемого в высших учебных заведениях, зиждутся на идеях протестантских теологов. Важным критерием сектантства считается отношение какой либо группы к светской системе ценностей и общественным институтам.
Во-вторых, согласно концепции американских социологов об эволюционном развитии религии в XX веке под влиянием новых политических обстоятельств возможно появление качественно новых типов сект (религий).
В-третьих, в западном религиоведении возникает теория харизматических культов, важнейшими признаками которых являются: наличие лидера, обязательных для всех правил поведения, частый отказ от всего имущества, использование техники контроля за поведением обращенных, предполагающей изоляцию адептов от внешнего мира, использование “техники” психологического манипулирования, психотерапии, особое внимания уделяется адаптированию к секте новобращенных”.
В-четвертых, особенностью большинства перечисленных определений сектантства (нетрадиционных религий, новых религий, молодёжных религий и т.п.) является то, что доктринальные (догматические) отличия учения сект от ортодоксальной традиции не рассматриваются в качестве главного признака новых сект.
Многие характерные принципы и черты западного религиоведения и социологии религии перешли в концепцию тоталитарных сект, но совершенно безосновательно представлены в ней в качестве богословских положений и критериев. Об этом более подробно в главе посвященной тоталитарным сектам.