К социальному агностицизму можно прийти на основании неустранимости личной заинтересованности в результатах познания. Любой факт, являющийся истинным сам по себе, может быть интерпретирован так или иначе, подгоняться под желанную цель. Стремление любой ценой сделать научную карьеру, соображения престижа, искренняя, убежденная защита концепций, полученных путем многолетнего и мучительного труда доверие к авторитету великих мыслителей, необходимое для движения мысли, – все это предопределяет, не может не предопределить интерпретацию объективных данных.
Данная закономерность познания была отмечена уже на заре развития философской мысли, использовалась софистами,
– 96 –
служила одной из предпосылок античного скептицизма. В новое время мы можем встретить очень яркие характеристики зависимости познания от личного интереса. «Разве не будет невыносимо для ученого профессора, – пишет Локк, – и разве не покраснеет от стыда его красная мантия, если его сорокалетний авторитет, высеченный из твердой, как скала, латинской и греческой речи с немалыми затратами времени и свечей, подкрепленный общей традицией и почтенной бородой, в одно мгновенье будет опрокинут только что выскочившем новичком? Можно ли ждать от него признания, что все, чему он тридцать лет вел своих учеников, есть сплошь заблуждение и ошибка и что он продавал им громкие слова и невежество по очень дорогой цене? Какие же вероятности, говорю я, могут взять верх в данном случае? Какого человека самые убедительные доводы заставят сразу отрешиться от всех своих прежних взглядов и претензий на звание и ученость, для которых он упорно работал всю свою жизнь, и пуститься совершенно нагим снова на поиски новых понятий?»1
Отмечая отрицательное воздействие личных и партийных интересов в научном познании, философы нового времени рассматривают его, тем не менее, всего лишь как тормозящее, будучи в целом уверены в возможности объективного знания: «человеческое познание при данных условиях его существования и строения могло бы расширяться гораздо больше, чем до тех пор, если бы люди искренне, с полной свободой ума направили на усовершенствование средств к открытию истины все те учения и усилия мысли, которые они направляют на подкрашивание и поддержку лжи, чтобы защитить какую-то систему, интересы или партию, с которыми они оказались связанными», – пишет Локк2.
Для представителей современной, буржуазной социологии познания характерен иной общий вывод. Проводя резкое деление между естественными и общественными науками и допуская возможность в конечном счете объективного знания, несмотря на все социальные препятствия в науках о природе, они отрицают всякую возможность в общественных науках. Попытка разделения между естественными и общественными науками по вопросу о возможности достижения истинного знания имела место и в новое время. Локк пишет: «Пока партии запихивают свои догматы в глотки всех, кого только могут подчинить своей власти,
——————————————————
1 Д. Локк. Избранные философские произведения, т. 1. М., Соцэкгиз, 1960. с. 528.
2 Там же, с. 689.
– 97 –
не позволяя разобраться в их истинности или ложности, пока партии не представят истине вести честную игру, а людям – свободу в отыскании истины, каких успехов можно ждать в этом отношении, на появление какого просвета можно надеяться в области нравственных наук?»1. Из этой цитаты видно что, отмечая особые трудности познания в «нравственных» науках, Локк считает возможным движение, в этой области при условии устранения партийного давления и в том случае, если исследователь поднимется над интересами борющихся партий. Кроме того, Локк отмечает существование фактов и истин, не затрагивающих ничьих интересов2.
Характерным для большинства философов нового времени является уверение читателей в своей беспристрастности и стремлении к одной только истине. С тем же приемом сталкиваемся мы у французских материалистов, в частности, у Гельвеция. У него появляется также важная мысль о том, что если он и преследует чьи-нибудь интересы, то не свои собственные и не интересы узкого круга лиц, а интересы большинства. «Пусть в предлагаемой книге будут найдены какие-нибудь ошибки, – пишет он, – но во всяком случае, я должен засвидетельствовать, что намерения мои были чисты; я высказал то, что я считал истинным и полезным для отдельных лиц и для целых наций. Кто же может выступить против меня в качестве противника? Только тот, кто ненавидит истину и желает несчастья своему отечеству»3.
Современная буржуазная социология познания, исходя из факта антагонистических противоречий между общественными системами, нациями, классами, социальными группами, сосредоточивая внимание на тех проблемах, в которых различные интересы непримиримо сталкиваются, отрицая саму возможность исходить из интересов большинства, способную скорректировать отклонения личной заинтересованности в естествознании, приходят к выводу о невозможности научной объективности в общественных науках.
Сознательная защита интересов какого-либо класса, по их мнению, полностью исключает научную объективность, но даже если допустить полную беспристрастность исследователя, то выводы его в спорных вопросах будут способствовать интересам одних групп и противоречить интересам других и нет никаких объективные критериев, которые с непреложностью говорили
——————————————————
1 Д. Локк. Избранные философские произведения, т. 1, с. 535.
2 См.: там же, с. 692.
3 К.А. Гельвеций. Сочинения в 2-х т., т. 2, с. 561–562.
– 98 –
бы нам, интересами каких из них надо жертвовать. Выбор в этом случае всегда будет предопределен, если не соображениями классового интереса, то моральными предпосылками исследователя, его эгоистическими или альтруистическими наклонностями, а поскольку, неустранима моральная (или аморальная) основа вывода, говорить о научной объективности и употреблять понятие «объективно истинное знание» к вариантам решения острых социальных проблем бессмысленно. Таким образом, современная буржуазная социология познания в лице очень многих своих представителей приходит к реляционизму, – термин близкий понятию релятивизма, но применяющийся преимущественно в отношении познания общественных явлений. Понятие истинности заменяется понятием индивидуализации: об истинности говорить можно, но не вообще, а лишь с точки зрения той или иной социальной группы.
Из сорока авторов, рассмотренных в обзоре Ф. Адлера1, только Либер оговаривается, что социологию познания нельзя рассматривать как доказательство невозможности познания. Из всех крупнейших представителей буржуазной социологии познания только Маннгейм ставит перед собой цель доказать возможность объективного знания в общественных науках, но ему, по мнению многих авторов (А. Шафф, О. Ральке, Г. Беккер, Р. Арон), это не удается.
Нет сомнения в том, что вопрос о возможности истинного знания в общественных науках ставится в современной буржуазной социологии познания глубже и острей, чем в новое время, но какая из тенденций оказывается более верной? Какова позиция Маркса в этом вопросе?