как образец «снятия» заблуждений 4
Если теперь из области социологии мы перенесемся в сферу гносеологических проблем, то увидим, как то же самое обоснование
——————————————————
1 См.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 25, ч. II, с. 474–475.
2 Там же, ч. I, с. 193–194.
3 Показателем может служить статья в «Философской энциклопедии» «Закономерность общественная», где дается критика перечисленных ниже буржуазных авторов, но аргумент стоимости не используется.
4 Раздел написан совместно с В. А. Мерклиным.
– 136 –
стоимости позволяет по-новому поставить и разрешить проблему заблуждения. В ряду заблуждений, давно уже отмеченных философской мыслью, таких как заблуждения, порожденные «несовершенством человеческого разума», недостатком знаний, классовыми и личными интересами, социальной передачей неверных представлений и др., Маркс выделяет иллюзии, закономерно порождаемые конкретной исторической формой общественных отношений. Речь идет о товарном фетишизме, который неустраним даже после того, как наука, обосновав понятие стоимости, раскрыла его тайну: «вещная видимость общественного характера труда» продолжает сохраняться для «людей, захваченных отношениями товарного производства...» 1.
Идея предопределенности всеобщих заблуждений объективной видимостью, вытекающей из определенных общественных отношений, была высказана Марксом давно. В «Тезисах о Фейербахе» он замечает, что все мистерии, уводящие теорию в мистицизм, могут быть рационально разрешены на основе человеческой практики2; на страницах «Немецкой идеологии» отмечает сложность опровержения подобных заблуждений и намечает общий метод их критики: «Подобные конструкции, так же как и гегелевский метод, можно критиковать лишь показывая, как они строятся, и тем самым доказывая, что ты господствуешь над ними» 3. Но только в «Капитале» эти идеи были воплощены в конкретном исследовании.
На протяжении всех трех томов (а не только в разделе о товарном фетишизме) система позитивных воззрений строится Марксом так, чтобы проследить «акт рождения догмы», предотвратить ее повторение, показав стоимость как фундамент всех экономических отношений.
Важную роль в решении этой задачи должен был играть анализ истории экономической мысли в «Теориях прибавочной стоимости». Примером может служить исследование Марксом представлений вульгарной политической экономии об источниках и формах дохода, опубликованное в приложениях к третьей части работы.
Известно, что основными формами дохода в капиталистической системе производства являются прибыль, рента и заработная плата. Соответственно, источниками доходов, согласно общепринятым представлениям, являются капитал, земля и труд. Объективно, проблема состояла в необходимости отыскания
——————————————————
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, с. 84.
2 См.: там же, т. 3, с. 3.
3 Там же, с. 515.
– 137 –
теоретического принципа, на основании которого можно было бы вывести различные формы дохода из одного источника, обосновав тем самым их внутреннюю закономерную связь и единую природу, что, в свою очередь, давало возможность описать механизм капиталистического производства в конкретности и тотальности. Сложность решения этой задачи состояла в том, что в наличном бытии капитализма формы дохода и их источники существуют как изначально самостоятельные, друг от друга не зависимые и друг к другу не сводимые. Поэтому всякая попытка их общего согласования выглядела бы, с точки зрения непосредственной практики, как попытка согласовать бузину в огороде и дядьку в Киеве.
В «Теориях прибавочной стоимости» Маркс демонстрирует два принципиально различных подхода к решению этой проблемы. Первый – это подход, сформулированный в экономических доктринах Смита и Рикардо. «Классическая политическая экономия,– отмечает Маркс, – старается посредством анализа свести различные фиксированные и чуждые друг другу формы богатства к их внутреннему единству и совлечь с них ту форму, в которой они индифферентно стоят друг возле друга; она хочет понять внутреннюю связь целого в отличие от многообразия форм проявления»1. Как известно, сделать это классической политической экономии не удалось. С одной стороны – в силу сложности самой проблемы, с другой – в силу исторической неразвитости метода научно-теоретического анализа.
Второй подход – это подход с методологических позиции вульгарной политической экономии. «В то время, – пишет Маркс, – как классическим и потому критическим политико-экономам форма отчуждения причиняет затруднения и они пытаются путем анализа совлечь ее, вульгарная политическая экономия, напротив, как раз в той отчужденности, в которой противостоят друг другу различные доли стоимости продукта, чувствует себя впервые вполне у себя дома: подобно тому как схоластик чувствует себя в своей стихии, имея дело с формулой «бог-отец, бог-сын и бог – дух святой», так вульгарный экономист относится к формуле «земля – рента, капитал – процент, труд – заработная плата». Ведь это есть та форма, в которой на поверхности явлений эти вещи кажутся непосредственно связанными друг с другом, а потому и та форма, в которой они живут в представлениях и в сознании агентов капиталистического производства, находящихся в плену у этого способа производства. Вульгарная
——————————————————
1 К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 26, ч. III, с. 525.
– 138 –
политическая экономия считает себя тем более простой, естественной и общеполезной, тем более далекой от всяких теоретических хитросплетений, чем более она на самом деле занята только тем, что переводит обыденные представления на доктринерский язык. Поэтому, чем в более отчужденном виде она воспринимает формы капиталистического производства, тем ближе она к стихии обыденных представлений, т.е. тем более она плавает в своей собственной природной стихии»1. Отказ от теоретического анализа, принятие на веру наличной реальности «как она есть», короче говоря, – типичный вариант мистического решения проблемы.
Маркс прекрасно понимает, что мистика вульгарных экономистов не случайна. Вообще вся вульгарная школа вырастает как спекулятивная реакция на те затруднения, противоречия и в конечном итоге заблуждения, которые были свойственны классике. Следовательно, необходимо снять эти заблуждения. А здесь возможен только один путь – путь позитивной разработки теории и дальнейшего развития научного аппарата, ибо те принципы и категории, с которыми работали представители классической школы, оказались неэффективными. Те средства познания, которыми располагали Смит и Рикардо, не давали возможности согласовать данные действительности и теоретический принцип, с помощью которого эти данные должны были описываться. Нужен был такой категориальный инструментарий, на основе которого можно было бы разрешить противоречие «между видимым движением системы и ее действительным движением»2.
Так в теории Маркса появляется категория «форма превращенная», выступающая в качестве основного средства для обоснования понятия стоимости и снятия заблуждений.
«Форма превращенная» – это такая форма, которая является эффектом игры другой, исходной по отношению к ней формы (деньги – превращенная форма стоимости, прибыль – превращенная форма прибавочной стоимости и т.д.). Причем, цель этих превращений и опосредствовании может продолжаться до бесконечности. Прибыль как превращенная форма прибавочной стоимости превращается в новые, более конкретные формы процента и ренты, процент с капитала превращается, в свою очередь, в «сложные проценты» и т.д. По отношению к каждой новой форме предшествующая оказывается ее содержанием и внутренним единством, а каждая последующая – превращенной формой действительного существования предыдущей. Чем длиннее
——————————————————
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 26, ч. III, с. 528–529.
2 Там же, ч. II, с. 178.
– 139 –
цикл, тем больше опосредствующих звеньев между исходной и превращенной формой, тем больше скрыты и нераспознаваемые следы самих этих опосредовании. Различные отношения и моменты не только обособляются в нечто самостоятельное, получая такой способ существования, при котором они кажутся не зависящими друг от друга, но они представляются как нечто данное от природы в естественно-историческом смысле. «...Как только прибавочная стоимость, – пишет Маркс, – распадается на различные особые части, относимые к разным, лишь вещественно различным элементам производства – к природе, к продуктам труда, к труду, – как только она вообще получает особые, безразличные друг к другу, не зависящие друг от друга формы, регулируемые различными законами, ее общее всем этим формам единое начало – т.е. сама прибавочная стоимость, – а потому и природа этого общего единого начала становятся все более и более нераспознаваемыми и не показывают себя в явлении, а должны быть еще только открыты как некая сокровенная тайна. Это обособление формы отдельных частей прибавочной стоимости и их противопоставление друг другу как самостоятельных форм находят свое завершение в том, что каждая из этих частей сводится к некоторому особому элементу как к своей мере и своему особому источнику, или в том, что каждая часть прибавочной стоимости представляется действием некоторой особой причины, акциденцией некоторой особой субстанции. А именно, прибыль – капитал, рента – земля, заработная плата – труд.
И вот эти-то готовые отношения и формы выступают как предпосылки действительного производства, ибо капиталистический способ производства движется в им самим созданных формах и эти последние, его результат, в процессе воспроизводства и такой же мере противостоят ему как готовые предпосылки. В качестве таковых они практически определяют поведение отдельных капиталистов, служат для них мотивами и т.д. и как такие мотивы отражаются в их сознании»1.
Даже самые великие из буржуазных экономистов не сумели преодолеть это извращение действительной связи явлений, поскольку сами в той или иной мере были захвачены миром ложной видимости. Эту задачу решил Маркс, обосновывая понятие стоимости и прибавочной стоимости, которое он считал «рациональной основой для понимания всех фактов» капиталистической системы производства, в том числе для рационального объяснения заблуждений. Примененный в «Капитале» метод «снятия» заблуждений,
——————————————————
1К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 26, ч. III, с. 509.
– 140 –
существенным компонентом которого является рассмотрение истории предшествующей мысли, должен быть осознан каждым исследователем как радикальное средство преодоления препятствий в развитии познания, порожденных его надындивидуальной природой. В частности, необходимо быть внимательным к вариантам мистического объяснения трудных вопросов, которые, по мнению Маркса, оказываются следствием неудачи вполне рациональных попыток разрешения теоретических загадок. Являясь симптомом расхождения между данными действительности и средствами познания, они, в случае их рационального объяснения, обещают наибольшие сдвиги в развитии научного аппарата.