Понятия частной и личной собственности.

Понятие собственности является одним из фундаментальных в современной социологии. Раскрывая характер отношений, возник­ших еще на этапе становления общества, она, тем не менее, остает­ся достаточно неопределенной и расплывчатой.

Термин «собственность» восходит к принятому в римском пра­ве понятию «dominium (владение)»; именно через него собствен­ность определялась в наиболее ранних источниках по современной европейской юриспруденции. Понятие «частный» (в английском языке — «private», во французском — «privee», в немецком — «privat») появилось в середине XVI века без всякой связи с терми­ном «собственность» и применялось для противопоставления са­мостоятельной хозяйственной деятельности человека и активно­сти политических структур — public office или affaires publiques.

Таким образом, понятие «частная собственность» появилось как антипод довлеющему фактору государственной власти, по су­ти — как обозначение отношения экономического порядка, преоб­разующего неэкономическую реальность. Собственность при этом не тождественна богатству, и последнее может расти в условиях, когда собственность не обнаруживает подобной тенденции; «мно­гие богатые (wealthy) общества остаются в то же самое время не знающими собственности (propertyless)»[108], так как ценности, фор­мирующие их богатство, не могут быть присвоены частным обра­зом.

Обычно считается, что частная собственность возникла в про­цессе разложения так называемой общинной собственности и впос­ледствии может быть замещена собственностью общественной. При этом упускается из виду, что такое рассуждение содержит в себе логическое противоречие, так как именно постулирование факта существования в прошлом общинной собственности ста­новится инструментом доказательства возможности и неизбеж­ности последующего отрицания частной собственности.

Между тем идея общинной собственности как атрибута доэкономической эпохи едва ли корректна по целому ряду причин. В древности общины не имели устойчивых хозяйственных отноше­ний с другими сообществами; основные виды доэкономической деятельности — охота, пастушество и земледелие — предполагали ее коллективный характер, но не формировали общинной собствен­ности на орудия труда и землю: средства труда применялись инди­видуально, леса, пастбища и водоемы вообще не могли быть кем-то присвоены, а древний человек не воспринимал себя в качестве чего-то, отличного от общины. Поэтому исторически первой была личная собственность, которая и зафиксировала выделение инди­видом самого себя из общинной массы. Появление личной собствен­ности знаменовало не только осознание человеком того, что опре­деленный предмет принадлежит именно ему, что «он мой, то есть собственный»; оно означало также, что другой предмет «не мой, то есть чужой». Становление собственности происходило не как вы­деление «частной» из «общинной», а как появление личной соб­ственности в противовес коллективной[109]. Это не означает, что лич­ная собственность выступала отрицанием коллективной; эти фор­мы появились одновременно, ибо они обусловливают друг друга как «нечто» и «его иное». Когда один из субъектов воспринимает часть орудий труда или производимых благ в качестве своих, он противопоставляет им все прочие как принадлежащие не ему, то есть остальным членам коллектива. В этом отношении собствен­ность возникает как личная, а коллективное владение становится средой ее развития.

Личная собственность характеризуется соединенностью работ­ника и условий его труда. Работник владеет орудиями производ­ства, а земля используется коллективно и вообще не рассматрива­ется как собственность. Личная собственность выступает важным атрибутом всего периода становления экономической эпохи. Такая собственность могла не только определять относительную незави­симость человека от общества, его нетождественность социуму, но и, напротив, подчеркивать полное отсутствие личной свободы боль­шинства населения; достаточно вспомнить о собственности вос­точных деспотов на все богатства и всех живущих в границах их государств, о собственности рабовладельцев на рабов, феодалов на землю; в то же время личной представляется и собственность ветерана-легионера на его земельный надел, ремесленника на мастерс­кую и так далее.

Формы личной собственности весьма многообразны, однако все их виды объединяют два основных признака: во-первых, соединен­ность работника со средствами производства и, во-вторых, отсут­ствие экономических отношений в рамках самого производствен­ного процесса.

Личная собственность прошла в своем развитии два важных этапа. На первом из них, который наиболее четко прослеживается в развитии средиземноморского региона, она вытесняла коллектив­ную собственность, постепенно превращаясь в доминирующую форму Второй этап характеризуется некоторым раскрепощением производителей и проникновением экономических отношений в сам процесс производства, чем и был положен предел развитию отно­шений личной собственности.

Частная собственность характеризуется отделенностью ра­ботника от условий его труда; она делает участие в общественном хозяйстве основным средством удовлетворения материальных ин­тересов субъекта производства. Частная собственность выступа­ет атрибутом этапа зрелости экономического общества; именно она отражает проникновение экономического типа отношений не только в сферу обмена, но и в сферу производства. Частная соб­ственность возникла там и тогда, где и когда индивидуальная про­изводственная деятельность не только стала доказывать свою об­щественную значимость посредством свободных товарных трансак­ций, но и начала ориентироваться на присвоение всеобщего сто­имостного эквивалента. В силу отмеченных обстоятельств частная собственность выступает спутником не только рыночного хозяй­ства, но и экономической деятельности как таковой[110].

Своеобразный синтез личной и частной собственности стал происходить еще в условиях феодального общества, когда товар­ные отношения глубоко проникли во все слои общества. С одной стороны, по мере распространения денежной ренты и оживления ремесленного производства личная собственность земледельцев и ремесленников начала превращаться в частную, применявшуюся для создания продукта, поставлявшегося на рынок и обменивавше­гося на всеобщий эквивалент. С другой стороны, личная собствен­ность аристократии (и в первую очередь — на землю и другие не­воспроизводимые средства производства) также стала коммерциализироваться и превращаться в частную.

В дальнейшем эти два вида собственности тесно переплелись: представители третьего сословия начали приобретать землю, а дво­ряне — не менее активно вкладывать средства в торговлю и про­мышленность. Завершение этого процесса совпало с обретением товарными отношениями всеобщей формы и формированием ры­ночного хозяйства как целостной системы. В результате было утра­чено различие между личной и частной собственностью, и термин «частная собственность» стал применяться к любой собственнос­ти, вне зависимости от ее назначения и направления использова­ния. На наш взгляд, это нанесло огромный ущерб социальным тео­риям, не сумевшим отрефлексировать подобную подмену базовых понятий.

Между тем даже в условиях зрелого экономического общества элементы различий между личной и частной собственностью мо­гут быть прослежены достаточно четко. Личная собственность пред­ставляет собой ту часть богатства людей, которая не определяет их социального положения как хозяйствующих субъектов; можно даже утверждать, что личная собственность обусловливает свободу че­ловека от общества. Напротив, частная собственность отражает за­висимость человека от экономической системы, гак как существу­ет только как элемент рыночного хозяйства.

Фундаментом институциональной структуры постиндустриаль­ного общества служит новая форма личной собственности, даю­щая человеку возможность быть самостоятельным участником об­щественного производства, зависящим исключительно от того. в какой степени создаваемая им продукция или услуги обладают ин­дивидуальной полезностью для иных членов социума. Впослед­ствии роль частной собственности, но логике вещей, снизится, а затем эта форма окончательно утратит былую общественную зна­чимость. С другой стороны, общественное развитие будет задаваться не материальными интересами людей, а надутилитарно мотивиро­ванными стремлениями; в связи с этим уместно предположить, что основным направлением прогресса станет не формирование «об­щественного» типа собственности, а отрицание собственности как таковой. Частная собственность может быть преодолена не путем ее перераспределения, а посредством становления системы, осно­ванной на доминировании личной собственности как фактора, не обусловленного рыночным хозяйством и не обусловливающего его.

Модификация отношений собственности в современных усло­виях заключается, на наш взгляд, не в вызове, бросаемом частной собственности пресловутыми «обобществлением» или «социали­зацией» производства, а в обострении дихотомии частной и лич­ной собственности. Трансформации, идущие в этом направлении, движимы технологическими изменениями последних десятилетий и вытекающей из них модернизацией человеческой психологии и норм поведения.