Современная социология предполагает, что со времен становления классовых обществ до наших дней важнейшую роль в поведении человека, социальных групп и целых государств играли и играют материальные интересы. Совершенствование хозяйственных отношений всегда было связано с прогрессом как материальных факторов производства, на чем сосредоточиваются сторонники постиндустриальной теории, так и с обретением все новых степеней свободы, на чем акцентируют внимание постмодернисты, но при этом действия человека в первую очередь определялись извне задаваемой необходимостью, в результате чего общество в целом не выходило за пределы экономических отношений.
Понятие постэкономического общества необходимо, на наш взгляд, для того, чтобы обозначить новый социальный порядок, выкристаллизовывающийся в современных постиндустриальных обществах. От прежних общественных форм он будет отличаться в первую очередь значением и ролью личности в социальной структуре. Предпосылки формирования нового общества вызревают по мере того, как технологический и хозяйственный прогресс начинает воплощаться не столько в наращивании объемов и разнообразия производимых материальных благ, сколько в изменяющемся отношении человека к самому себе и своему месту в окружающем мире. Материальный прогресс выступает необходимым условием становления постэкономического порядка; однако достаточным условием его формирования служит изменение ценностных ориентиров человека, приводящее к тому, что главным мотивом его деятельности становится совершенствование своего личностного потенциала.
Концепция постэкономического общества не переоценивает значения технологических сдвигов, как бы масштабны они ни были в современной постиндустриальной действительности; она не переоценивает и самореализацию человека вне его продуктивной деятельности, поскольку выход за пределы таковой не может состояться в обозримой перспективе. В понятии постэкономического общества интегрируются все важнейшие элементы глубинных преобразований современной социально-экономической действительности, к которым так или иначе апеллируют представители самых разных футурологических школ.
Между тем фактически никто из зарубежных социологов не использовал в своих теоретических конструкциях понятия постэкономического общества для обозначения будущего социального состояния. Этот термин появлялся в работах Г. Кана[21] и Д. Белла[22], относящихся к периоду становления постиндустриальной теории, когда ее понятийный аппарат только еще формировался, но то были эпизоды, не получившие впоследствии сколько-нибудь заметного развития.
В значительной мере это объясняется, на наш взгляд, спецификой английского языка, в котором слово «economy» обозначает все формы производственной и хозяйственной деятельности — становится ли таковая основанием для товарного обмена или остается ограниченной натуральным (и даже домашним) хозяйством, достигает ли народнохозяйственного масштаба или не выходит за пределы отдельных замкнутых общностей. Напротив, в русском языке, и это можно проследить на примере работ отечественных экономистов дореволюционной эпохи, всегда было принято разделять «экономику» и «хозяйство», подразумевая, что первое понятие является более узким и относится к самоорганизующимся системам товарно-рыночного типа, тогда как второе обозначает любую производственную деятельность человека вообще.
В немецком языке понятия экономики (Oekonomie) и хозяйства (Wirtschaft) также существуют как взаимодополняющие; поэтому в работах немецких и австрийских авторов всегда различаются теория хозяйства (Wirtschaftstheorie) и политическая экономия (politische Oekonomie), причем последняя рассматривает проблемы производственных отношений в первую очередь через призму товарного хозяйства и рыночного обмена. Для немецкого исследователя понятие Wirtschaft не только является более общим, чем Oekonomie, но, что гораздо важнее, последнее не может быть использовано для обозначения замкнутого нерыночного хозяйства. Когда историки исследуют различия натурального хозяйства и рыночной экономики, они используют понятия Naturalwirtschaft и Geldwirtschaft, но никак не Naturaloekonomie и Geldoekonomie[23]. Менее чувствительна к подобным различиям французская терминология, однако выдающиеся французские социологи также стремились всеми имевшимися в их распоряжении способами подчеркнуть смысловые отличия понятий хозяйства и экономики, Wirtschaft и Oekonomie[24].
Напротив, англоязычные авторы применяют понятие «экономика» (economy) для обозначения любой хозяйственной деятельности, что отражается, например, в термине «домашнее хозяйство» (household economy). Отсутствие термина, оттеняющего ограниченное значение понятия «economy» и объясняет явное предубеждение против идеи постэкономического (post-economic) общества; сама мысль о возможности устранения Oekonomie как disappearance of economy вызывает у англичан и американцев такое же непонимание, какое несомненно возникло бы и у российской аудитории, если бы ей доказывалась возможность устранения хозяйства. Это вполне объективное и труднопреодолимое обстоятельство дополняется традицией рассмотрения истории человечества как хозяйственной истории (и тем самым, в английской терминологии, «экономической»). Все это препятствует адекватному восприятию и широкому использованию понятия «постэкономическое общество» в западной социологической теории, становящейся в последние годы почти исключительно англоязычной.
Справедливости ради необходимо отметить, что, несмотря на скептическое отношение к идее постэкономизма, западные исследователи часто говорят о капитализме как об экономическом строе. И. Шумпетер подчеркивает, что «буржуазное общество выступает в исключительно экономическом обличьи»[25]; Ю. Хабермас отмечает, что капиталистическое общество опирается, с одной стороны, на экономический механизм, соподчиняющий действия индивидов, а с другой — на экономическую легитимность, становящуюся основой для политической и юридической практики[26]. Три из четырех приводимых Э. Гидденсом основных признаков буржуазного строя содержат прямые указания на его экономический характер[27], и такие примеры можно продолжить. Более того; многие исследователи говорят о доиндустриальных и постиндустриальных производственных отношениях как о не-экономических (non-economic). Применительно к первым это понятие использует Дж. Арриги[28], по отношению ко вторым — Дж. К. Гэлбрейт[29], Р. Хейльбронер и П. Дракер[30]. Поэтому можно надеяться, что с дальнейшим развитием постиндустриальных тенденций понятие постэкономического общества получит более широкое распространение.