Ключ к пониманию социологических взглядов П. Л. Лаврова кроется в его определении социологии, как науки. Здесь «альфа и омега», «начало и конец» всей его социологической теории. Почти все его работы были не чем иным, как развитием, развертыванием этого определения, а его практическая работа — осуществлением соответственных теоретических положений, вытекавших из последнего. Спрашивается, как же он определял социологию? Какую область явлений он считал предметом изучения последней? Какие задачи он ей ставил? Как решал вопрос относительно методов изучения социологических явлений? Как рисовал архитектонику всей социологической науки? Какие отделы разрабатывал и, наконец, насколько последовательно в частных вопросах проводил свое рещение данного основного вопроса? Уже из одной постановки вопросов мы видим, что характеристика взглядов П. Л. Лаврова на этот счет должна сразу ввести нас в самый центр его социологии, в ту доминирующую обсервационную точку, откуда открываются перспективы на все теоретическое поле его работ. Понятие социологии Лаврова определенно. Оно стереотипно повторяется им во множестве работ. Вот оно вкратце:
«Социология изучает и группирует повторяющиеся факты солидарности между особями человеческого общества и стремится открыть ее законы». «Она ставит себе теоретическую задачу понять формы солидарности и процессов, совершающихся при количественном изменении этих форм». «Социология есть учение о формах солидарности созидательных особей, об условиях скрепления и ослабления этой солидарности при различной степени развития этих особей и форм общежития». Сообразно с этим определением, и само понятие общества для П. Л. Лаврова ассоци-ровано с понятием солидарности. «Люди образуют общество, когда они оказываются солидарными в своих привычках, аффектах, убеждениях, интересах.. .Вне этой солидарности в сознательных актах для нас нет общества, а есть скопление особей».
Таков объект социологии. Спрашивается теперь, что же нужно понимать под явлением солидарности. Вопрос этот приходится ставить потому, что термин «солидарность» принадлежит к числу самых избитых и неопределенных. Лавров дает ответ и на этот вопрос: «Общественная солидарность есть сознание того, что личный интерес совпадает с интересом общественным, что личное достоинство поддерживается лишь путем поддержки достоинства всех солидарных с нами людей». Иначе это «общность привычек, интересов, аффектов или убеждений».
Таким образом, согласно Лаврову, социология есть наука о солидарности сознательных особей, или о солидарных формах их взаимодействия.
Условие солидарного взаимодействия отличает общество от простого скопления особей, не составляющего тем самым непосредственно социологического явления, а условие сознательности особей исключает из области социологии формы солидарности или солидарного общения несознательных организмов, иными словами, указывает пограничную линию социальных и биологических явлений, или социологии и биологии.
Таков в основных чертах предмет изучения социологии по Лаврову.
Спрашивается теперь, с каких же точек зрения явления солидарности изучаются этой дисциплиной? Какие задания в этом отношении она ставит? Какими методами она их изучает?
Ответ на эти вопросы приводит прежде всего к делению социологии на теоретическую и практическую, иными словами, к определению ее теоретических и практических задач.
К любому явлению мыслитель может подходить с двух точек зрения: во-первых, сточки зрения сущего (теоретической), во-вторых, с точки зрения должного (практической). В первом случае он
изучает интересующие его явления такими, каковы они есть. Он ничего не порицает и ничего не восхваляет — он наблюдает, изучает, исследует явления, оставляя в стороне всякие оценки. Такова основная задача всякой науки. Во втором случае он подходит к явлениям совершенно иначе, имея определенный идеал должного или определенную цель. Здесь он выступает как субъект оценивающий. Он рассматривает, какие явления и процессы согласуются с этим идеалом, какие ему противоречат, каковы те средства, которые легче и успешнее всего ведут к реализации идеала в жизни, какие условия препятствуют этой реализации. Все согласное с идеалом или целью, все ведущее к их осуществлению — будет фактом положительным, «благом»; все несогласное с ними или мешающее их осуществлению будет явлением отрицательным, «злом».
Лавров ставил социологии обе эти задачи. Больше того: он сливал их воедино и считал неразрывными. Правда — Истина, с его точки зрения, неотделима от Правды — Справедливости. «Именно здесь (в социологии) приходится констатировать характеристическую особенность учения о солидарности, или социологии, от всех других наук. Она не только ставит себе теоретическую задачу понять формы солидарности или процессов, совершающихся при количественном и качественном изменении этих форм, но столь же неизбежно и практическую задачу осуществить эти понятия формы, во-первых, в той мере, в какой их объективное понимание делает это осуществление возможным, во-вторых, и в той, в какой они составляют субъективный элемент убеждений данной личности, усвоившей социологическое понимание. Перед развитым человеком, усвоенное им убеждение, ставит сложную дилемму: или ты не понял и не стремишься понять истины социологии, или общей целью твоей жизни и деятельности должен быть выбор тех форм солидарности, осуществление или хотя бы подготовление которых воспринимаются тобой, как объективно возможные. Понимание задач социологии не только как теоретические указания, но и практические обязательства обусловливает возможность суда над собственными действиями». И отсюда неизбежным выводом является так называемый «субьективный метод», как метод дополнительный к объективному, столь же неизбежный, как первый, столь же законный и столь же плодотворный. «Объективность», обязательная для научности исторического (и социологического) труда в одной его части, сменяется столь же неизбежною, а потому столь же научною субъективностью в другой его части. Было бы недостойно ученого исказить текст Маркса или вандализма «кровавой недели», или намеренно умолчать о них в виду боязни
извращения фактов; но никакие усилия оставаться беспристрастным не могут устранить эту неизбежность для историка «оценить субъективно сравнительную важность того или другого из этих фактов, хотя бы тем приемом, что историк уделяет одному из них более места, чем другому, упоминая о них». Эта субъективность неизбежна, по меньшей мере, в трех областях;
1) «в оценке сравнительной важности того или иного явления или элемента культуры»;
2) «в признании того или другого элемента культуры здоровым или патологическим для определенной эпохи»;
3) «общая возможность иметь место в данную эпоху» (хотя они и не имели места в силу случайных причин).
Чисто субъективные процессы (например, психические) можно изучать объективно; и наоборот, «явления вполне объективные (например, исторические и социологические) для научного их понимания требуют от исследователя определенной ступени общего личного развития, след., чисто субъективных условий, без которых это понимание невозможно».
Итак, резюмируем сказанное. Согласно концепции П. Л. Лаврова:
1) социология есть наука о солидарности сознательных особей, ее формах, фазах ее развития и условиях, укрепляющих, ослабляющих и изменяющих солидарность;
2) социология ставит себе как чисто теоретические задачи, сводящиеся к познанию очерченных явлений, так и задачи практические, состоящие в выработке идеальных форм общежития, в указании средств, наиболее успешно воплощающих их в жизнь, и в самом осуществлении этих идеалов. Правда — Истина и Правда — Справедливость неразрывны. Поскольку в области первой неизбежен и законен чисто объективный метод познания, постольку в области второй столь же неизбежен и законен субъективный метод оценки явлений в ряде случаев, указанных выше.
Таковы вкратце взгляды Лаврова на предмет, задачи и методы социологии. Пойдем дальше и посмотрим, как развернул Лавров это определение в целую систему социологической науки.