РАЦИОНАЛЬНЫЙ ТИП ГОСПОДСТВА — ПОДЧИНЕНИЯ

Третий тип господства Вебер называет легальным. Здесь в ка­честве мотива уступчивости рассматриваются соображения инте­реса, т.е. целерационального действия. К такому типу, по его мне­нию, относятся современные ему европейские государства: Анг­лия, Франция и США. В таких государствах подчиняются не лично­сти, а четко установленным законам, которым подчиняются и уп­равляемые и управляющие. Аппарат управления («штаб») состо­ит из специально образованных чиновников, которым вменяется в обязанность действовать невзирая на лица, т.е. по строго форма­лизованным регламентам и рациональным правилам. Правовое начало — принцип, лежащий в основе легального господства. Имен­но этот принцип оказался, согласно Веберу, одной из необходи­мых предпосылок развития современного капитализма как систе­мы формальной рациональности.

Самым чистым типом легального господства Вебер считал бю­рократию. Правда, он тут же оговаривается, что никакое государ­ство не может быть полностью бюрократичным, поскольку на вер-

4*

шине лестницы стоят либо наследуемые монархи, либо избранные народом президенты, либо лидеры, избранные парламентской ари­стократией. Но повседневная непрерывная работа при этом ведет­ся силами специалистов-чиновников, т.е. машиной управления.

Этот тип господства наиболее соответствует формально-рацио­нальной структуре экономики. Правление бюрократии — это гос­подство посредством знания, и в этом заключается его специфи­чески рациональный характер.

Важно отметить, что описанный Вебером «идеальный тип фор­мально-рационального управления», конечно же, не имел и не имеет полного эмпирического осуществления ни в одном из ин­дустриальных государств. Собственно, Вебер имел в виду «ма­шину управления», машину в буквальном смысле слова, но ма­шину человеческую, у которой нет никакого другого интереса, кроме делового. Однако, подобно всякой машине, машина управ­ления нуждается в надежной программе. Сама же она подобной программы не имеет, будучи структурой формально-рациональ­ной. Поэтому программу может задать ей только политический лидер, ставящий перед собой определенные цели, т.е. другими словами, ставящий формальный механизм управления на служ­бу определенным политическим целям. Формулируя идеально-типические черты бюрократии: законопослушность, беспристра­стное отношение к тем, кто обращается в учреждение, рациона­лизм и т.д., Вебер прекрасно понимал, что эти качества чиновни­ка могут формулироваться в качестве общих принципов и требо­ваний, но они не являются реальными свойствами лиц, занимаю­щих соответствующие должности. Конфликт между нормативны­ми предписаниями и реальной психологией был для него частью социальной реальности, степень и форма этого конфликта под­лежали эмпирическому исследованию.

Для современного западного общества, по Веберу, наиболее адекватны рациональная система права, согласие с властями, ос­нованное на законе, наличие конституционных основ правопоряд­ка и развитого гражданского самосознания, что не исключает глу­бокого политического конфликта между классами и статусными группами, составляющими данное общество.

Легальное господство, по Веберу, имеет более слабую легити­мирующую силу, чем традиционное и харизматическое. Возникает законный вопрос: на каком основании делается такой вывод? Что­бы ответить на него, следует еще раз обратить внимание на то, что представляет собой легальный тип господства. Как уже отме­чалось, Вебер за основу легального господства берет целерацио-нальное действие, В чистом виде легальное господство не имеет

ценностного фундамента, не случайно этот тип господства осуще­ствляется формально-рационально, где «бюрократическая маши­на» должна служить исключительно интересам дела.

Важно отметить и то, что отношения господства в «рациональ­ном» государстве рассматриваются Вебером по аналогии с отно­шениями в сфере частного предпринимательства. Целерацио-нальное действие имеет в качестве своей модели действие эко­номическое. Экономика — это та «клеточка», в которой и суще­ствует легальный тип господства. Именно экономика более всего поддается рационализации. Она освобождает рынок от сослов­ных ограничений, сращивания с нравами и обычаями, превращая все качественные характеристики в количественные, т. е. расчи­щая путь для развития сугубо рационального капиталистическо­го хозяйства.

Рациональность, в веберовском понимании, — это формаль­ная, функциональная реальность, свободная от всяких ценност­ных моментов. Это и есть легальное господство. Но именно пото­му, что формальная рациональность в себе самой цели не несет и всегда определяется через что-то другое, легальное господство не имеет достаточно сильной легитимности и должно быть под­креплено чем-то другим — традицией или харизмой. На полити­ческом языке это будет звучать таким образом: парламентская де­мократия, признаваемая классическим либерализмом, единственно правомерно законодательным (легитимирующим) органом, не име­ет в себе достаточной легитимирующей силы в глазах масс. А по­тому она должна быть дополнена или монархом (чьи права огра­ничены парламентом), или плебисцитарным путем избранным по­литическим лидером. Как видим, в первом случае легитимность легального господства усиливается с помощью апелляции к тра­диции, во втором — с помощью апелляции к харизме.

Возвращаясь непосредственно к идее Вебера об усилении ле­гитимности легального господства, можно сказать: именно фор­мальный характер легального господства, не содержащий в себе никаких ценностей и требующий в качестве дополнения полити­ческого лидера, который был бы в состоянии сформулировать оп­ределенные цели, привело его к признанию плебисцитарной де­мократии. Плебисцитарная демократия как форма политической системы, по мнению Вебера, наиболее соответствовала ситуации, которая сложилась в современном ему западноевропейском об­ществе. Только плебисцит, по его убеждению, может сообщить политическому лидеру ту силу легитимности, которая позволит ему проводить определенным образом ориентированную политику, а также поставить государственно-бюрократическую машину на служ-

бу определенным ценностям. Понятно, что для этого политичес­кий лидер должен быть харизматически одарен, ибо в противном случае он не может получить одобрения масс. Плебисцитарная теория бюрократии Вебера — это, по существу, попытка найти не­кую идеальную модель организации политической системы с не­обходимыми элементами, обеспечивающими ее динамизм.

7. ПРОБЛЕМАТИКА КОНФЛИКТА В СОЦИОЛОГИИ РЕЛИГИИ

Не меньшую роль проблематика конфликта играла и в вебе-ровской социологии религии. Здесь конфликт касался не вопросов распределения и перераспределения властных полномочий, а прежде всего мировоззренческих, ценностных установок в обще­стве. В своих исследованиях религиозных систем древних Китая, Индии, Израиля Вебер обращал основное внимание на проблему соотношения религиозных верований и статусных, властных при­вилегий (как положительного, так и отрицательного характера) групп, составляющих общество, в каких отношениях находились институты власти и религии. Помимо анализа самих групп, Вебер занимался анализом деятельности лидеров соответствующих ре­лигиозных движений, которые и образовали идейный центр соот­ветствующих мировых религий. Различное влияние этого центра, степень его принятия, поддержки или противодействия ему со сто­роны властных институтов не могут быть выведены из структуры общества. Это влияние можно объяснить взаимодействием двух обстоятельств:

1. Оно есть результат реакции на материальные и идеологи­ческие интересы вполне определенных социальных групп.

2. Оно также является результатом творческого взаимодействия религиозного вдохновения и харизматической личности, действу­ющих как «независимые переменные».

С точки зрения Вебера, мировоззренческие установки мировых религий созданы вполне определенными социальными группами, занимавшими четко обозначенное социальное положение и обла­давшими соответствующим статусом в обществе. Это конфуциан­ские ученые, индусские брахманы, еврейские левиты и пророки, христианские святые и подвижники. Каждая кз зтах групп имела свой «стиль жизни» и утверждала свой набор религиозных убеж­дений. Особое внимание Вебера привлекал вопрос о том, каким образом взгляды нескольких человек, одаренных харизматичес-

ким вдохновением, превращаются сначала в «стиль жизни» неко­торой статусной группы, а затем в итоге в основную направлен­ность развития всей цивилизации. Именно отсюда проистекали ос­новные вопросы, изучением которых Вебер занимался, сравнивая различные цивилизации в момент их становления, когда возника­ли соответствующие религиозные течения.

Теоретические позиции Вебера при этом имеют ярко выражен­ную конфликтную направленность. По мнению выдающегося иссле­дователя творчества Макса Вебера Р. Бендикса, исходная позиция философа состояла в том, что всякое общество можно понять как состоящее из позитивно и негативно привилегированных статусных групп, озабоченных прежде всего тем, чтобы сохранить в неизмен­ности или упрочнить влияние ныне сложившегося «стиля жизни» путем установления социальной дистанции и исключительности, с одной стороны, и монополизации экономических возможностей — с другой. Чтобы разобраться в стабильности и динамике какого-либо общества, мы должны попытаться понять усилия этих групп в их соотношении с идеями и ценностями, распространенными в обще­стве. Мы можем выбрать и другой путь исследования: найти для каждой данной идеи или ценности те статусные группы, материаль­ный или идейный образ жизни которых упрочняется благодаря этим идеям или ценностям.

Таким образом, Вебер подходит к изучению религиозных идей, с точки зрения их отношения к общественным действиям, и преж­де всего, с точки зрения изучения тех социальных процессов, бла­годаря которым прозрение и вдохновение нескольких становится убеждением множества людей. Он полагает, что каждая соци­альная группа характеризуется склонностью к идеям определен­ного направления, соответствующего их образу жизни. Например: крестьяне склонны к поклонению природе и стихийной магии, хри­стианское благочестие типично для городской буржуазной культу­ры, военная аристократия, равно как и другие находящиеся у вла­сти группы, обладает специфическим чувством чести, несовмес­тимым с идеализацией христианского смирения и т.д.

Общее допущение этих направлений исследовательской дея­тельности состоит в том, что общество представляется как сово­купность статусных групп, идеи и интересы которых в какой-то об­ласти сходятся, а в какой-то различны. При этом расхождение идей и интересов является реакцией на расхождение статусных групп, а пересечение или совпадение их идей или интересов можно объяс­нить в результате изучения прошлых конфликтов и способов их разрешения, воплотившихся в сложившихся формах господства и согласия.

Понимание общества как некоего баланса противостоящих сил дает ключ к пониманию того, почему Вебер отказывается от попы­ток рассматривать социальные структуры в качестве чего-то цело­го. Социология, с его точки зрения, — это изучение сознательного, доступного пониманию, поведения индивидуумов в обществе, а такие коллективные образования, как государство, нация, семья не «действуют», не «поддерживают себя», не «функционируют» — это другая модель. Между индивидуумами существует важная связь, которая может способствовать стабилизации общества. Действие каждого человека ориентировано на действия других людей, и сами люди придают специфическую ценность тем кол­лективным образованиям, в которых они участвуют. Но это не зна­чит, что эти образования существуют в виде некоторых ценностей высшего порядка. С точки зрения Вебера, общество — это арена борющихся между собой статусных групп, каждая из которых име­ет свои собственные экономические интересы, амбиции, свое по­нимание мира и других людей. Он использует этот подход при ана­лизе земельной аристократии, развивающейся буржуазии, бюрок­ратии и рабочего класса в имперской Германии. Тот же подход используется и в сравнительных исследованиях религии. Успех каждой из мировых религий, по его мнению, явился результатом длительной борьбы. Каждая из лидирующих статусных групп встре­чала сопротивление одной или нескольких групп, преследовавших свои материальные интересы или идеи во имя сохранения и ут­верждения исключительности и избранности их собственного «сти­ля жизни». Конфуцианские ученые должны были бороться с маги­ей, мистикой даосизма и с буддийскими монахами; брахманы-хин-дуисты с притязаниями кшатриев, с буддизмом и джайнизмом, рав­но как и с различными неортодоксальными направлениями внутри брахманизма; иудейские пророки вели борьбу с огромным числом царских пророков, оракулов и различными группами левитов. Вни­мание к постоянной борьбе между различными социальными груп­пами было сердцевиной веберовского мировоззрения. Он полнос­тью отдавал себе отчет в том, что определенные конфликты, в основе которых лежит противостояние конечных ценностей, не мо­гут быть устранены никакой аргументацией или разъяснением по­зиций. Его исследования в области социологии религии эмпири­чески подтверждают эту точку зрения. Конфуцианство, брахманизм и иудейская религия несовместимы друг с другом с позиции миро­восприятия. Человек, по его мнению, не может последовательно отстаивать сразу две из этих религиозных систем.

Но, с другой стороны, это отнюдь не означает, что общество ха­рактеризуется постоянной нестабильностью. В своих исследовани-

ях Китая и Индии Вебер показал, что статусные группы в лице кон­фуцианских ученых или брахманов становятся «носителями куль­туры». Это означает, что их образ жизни стабилизирует общество. Как бы ни были условны какие-либо взгляды, если они получают поддержку со стороны господствующей в обществе группы, то они принимаются как само собой разумеющаяся позиция, с которой одоб­ряются или не одобряются те или иные действия или высказыва­ния. В исследовании древнего иудаизма Вебер раскрывает роль религиозного инноваторства. Именно здесь он выясняет, каким об­разом вдохновение отдельных людей становится основной ориен­тацией раввинов после исхода, еврейского народа в целом и, при некотором изменении, основой западной цивилизации.