Под солидарностью, как указано было выше, Лавров понимал «общность привычек, интересов, аффектов или убеждений», иначе, «зависимость между особями», выражающуюся в однообразном и сходном поведении солидарных особей. Спрашивается, где и когда она зародилась.
В своей родовой форме начало солидарности, согласно Лаврову, надо искать в отдаленном прошлом, не только в мире лю-
лей но и в мире животных. Потенциально возникновение общества как совокупности солидарных особей, началось с зарождением жизни на земле. Рельефно она проявляется в сообществах животных, начиная с колоний животных и кончая ясно выраженными животными агрегатами пчел, муравьев и т.д. Таким образом, солидарность появилась задолго до человека.
Давая такой суммарный ответ, Лавров не довольствуется общими положениями, а детально изучает все те условия, которые были необходимы для появления солидарности и ее высших форм. Почти весь I том «Опыта истории мысли» и этюд «Важнейших моментов в истории мысли» являются такими исследованиями. Здесь Лавров шаг за шагом анализирует роль космических и биологических условий (почвы, климата, геологических процессов, географических условий, свойств протоплазмы, анатомических и физиологических свойств и т.д.), которые были необходимы для проявления солидарности и подготовили мир человека и человеческой солидарности. Итог этого анализа; «Человек оказывается для критической мысли не исключением и не чудом; бессознательные процессы мертвого вещества подготовили жизненные свойства человека вместе со всякой другой жизнью, подготовили и весь материал внешнего для него мира. Процессы органической эволюции, вырабатывая формы растений и животных, выработали и форму человеческого тела; обусловливая этими формами функции жизни, сознания и общественности; они подготовили и его жизненные, психические и общественные отправления». Лавров весьма рано оценил значение и роль космических и биологических условий в деле возникновения и течения общественных процессов. В этом смысле здесь мы находим все основные тезисы «географической» и «биологической» школ в социологии, но без односторонности и преувеличения последних.
2.2. Основные формы солидарности в мире людей и их генетический порядок
Дойдя до человека, Лавров не ограничился простым фактом констатирования родовой формы человеческой солидарности. Он пошел дальше и попытался дать, так сказать, «морфологию» человеческой солидарности. Солидарные формы общежития людей, созданные в периоде «подготовки человека», не представляют чего-то однородного, а распадаются на ряд форм или видов: «Периоды истории отличаются один от другого тем, что солидарность опирается в разное время то на один, то на другой элемент
общежития и подрывается то тем, то другим требованием, возникающим в обществе». Отсюда вытекают разнообразные фор. мы солидарности. Лавров различал прежде всего три основны> вида солидарности:
1) солидарность бессознательную, вытекающую из факта «более или менее продолжительного общения между особями». «В этом случае особи фатально солидарны между собою, потому что не могут уклониться от этой солидарности и ее следствий»;
2) солидарность общего аффективного настроения, чуждого какому бы то ни было критическому обдумыванию;
3) солидарность историческую, вполне осознанную или как прочное чувство близости между особями одной и той же группы, или как понятие, обусловливающее определенные задачи личной и коллективной жизни.
Иначе выраженные, эти три формы солидарности означают: первая — «солидарность, основанную на привычке», вторая — «солидарность, основанную на сходстве аффектов и интересов», третья — «солидарность, покоющуюся на единстве убеждений». Каждая из последующих форм солидарности развивается на почве предыдущей и генетически представляет позднейший этап развития. Самой важной для социолога является последняя форма солидарности. Такова фундаментальная классификация форм солидарности, основанная на генетическом принципе последовательности их появления. Установив ее, Лавров, во-первых, детализирует эти формы дальше (напр., солидарность первого вида распадается на фазисы дородового, родового и послеродового периодов, отдельно выделяется солидарность семейной группы, расы, нации, государства, церкви, солидарность универсального типа и.т. д.), во-вторых, фактически показывает, какая солидарность царила в ту или иную эпоху в определенной группе (напр., солидарность обычая или привычки, или сознательная, царила в монархиях Востока, в Греции и т. д.), как комбинируются и вступают в симбиоз различные формы солидарности, как они вытесняют друг друга, и т. д.
2.3. Сознательная солидарность. Исторические и неисторические народы. Понятие и роль интеллигенции
Выделяя различные формы солидарности, характеризуя их природу и генезис, Лавров далеко не с одинаковой любовью и с неодинаковым усердием разрабатывал все эти формы. Формой солидарности, всего тщательнее изучавшейся им, была солидарность сознательная. «Лишь эта солидарность является могучим оруди; ем в борьбе за свое существование и становится прогрессивным
двигателем истории... Она — единственно важная в периоде жизни исторической — оказывается обусловленной ростом сознания
в личностях».
Только с момента появления сознательной солидарности Лавров признавал начало исторической жизни человечества. Только те группы и народы могут быть признаны историческими, в среде которых появилась сознательная солидарность в своей типической и главной форме. Такой формой является солидарность, основанная на критической мысли, единство, вызываемое осознанными убеждениями, диктуемыми потребностью развития. Внешним признаком существования такой формы солидарности в среде того или иного народа служит появление в его рядах интеллигенции, как носительницы солидарности, вызванной единством убеждений, как совокупности «критически мыслящих личностей», «способных наслаждаться развитием и вырабатывающих условия развития». Таким образом, вся система социологии Лаврова как науки о солидарности, развертывается в стройную целостность: из понятия солидарности вытекает необходимость классификации ее форм, из последней следует важность формы сознательной солидарности; понятие последней приводит Лаврова к теории относительно исторических народов, их понятие обусловливает понятие интеллигенции (и рядом с ней понятие «пасынков истории» и «культурных дикарей»), а из понятия и роли интеллигенции вытекает проблема «критически мыслящих личностей».
«Усвоение личностью потребности развития составляет характеристический признак вступления этой личности в историческую жизнь; выработка в обществе интеллигенции в таком размере, в котором она способна оказывать влияние на общество, есть условие вступления в эту жизнь данного общества. До выработки этой исторической силы большинство людей оставалось и остается вне истории». Таковы:
1) все неисторические племена и народы, где нет еще солидарности, основанной на критическом убеждении, где нет интеллигенции как носительницы потребности развития;
2) вне истории же, даже в обществах, живущих исторической жизнью, остаются «пасынки истории«; это все те униженные и обделенные группы (рабы, низшие касты и т. д.) и лица, которых общество лишает возможности участвовать в исторической жизни, жить и созидать, т.е. ощущать потребность развития;
3) вне истории, наконец, остаются «культурные дикари», как совокупность лиц и групп, которые пользуются всеми выгодами цивилизации и наслаждаются внешними формами интеллектуальных, эстетических и социальных завоеваний, но не чувствуют потреб-
ности развития и обладания ими. Таковы, например, все «выло щенные», прекрасно одетые, воспитанные люди с пустой душой без внутренних запросов, таков «мещанин-буржуа» и т. д.