Начало солидарности

Под солидарностью, как указано было выше, Лавров понимал «общность привычек, интересов, аффектов или убеждений», ина­че, «зависимость между особями», выражающуюся в однообраз­ном и сходном поведении солидарных особей. Спрашивается, где и когда она зародилась.

В своей родовой форме начало солидарности, согласно Лав­рову, надо искать в отдаленном прошлом, не только в мире лю-

лей но и в мире животных. Потенциально возникновение обще­ства как совокупности солидарных особей, началось с зарожде­нием жизни на земле. Рельефно она проявляется в сообществах животных, начиная с колоний животных и кончая ясно выраженны­ми животными агрегатами пчел, муравьев и т.д. Таким образом, солидарность появилась задолго до человека.

Давая такой суммарный ответ, Лавров не довольствуется об­щими положениями, а детально изучает все те условия, которые были необходимы для появления солидарности и ее высших форм. Почти весь I том «Опыта истории мысли» и этюд «Важнейших мо­ментов в истории мысли» являются такими исследованиями. Здесь Лавров шаг за шагом анализирует роль космических и биологи­ческих условий (почвы, климата, геологических процессов, геогра­фических условий, свойств протоплазмы, анатомических и физио­логических свойств и т.д.), которые были необходимы для прояв­ления солидарности и подготовили мир человека и человеческой солидарности. Итог этого анализа; «Человек оказывается для кри­тической мысли не исключением и не чудом; бессознательные процессы мертвого вещества подготовили жизненные свойства человека вместе со всякой другой жизнью, подготовили и весь материал внешнего для него мира. Процессы органической эво­люции, вырабатывая формы растений и животных, выработали и форму человеческого тела; обусловливая этими формами функ­ции жизни, сознания и общественности; они подготовили и его жиз­ненные, психические и общественные отправления». Лавров весь­ма рано оценил значение и роль космических и биологических ус­ловий в деле возникновения и течения общественных процессов. В этом смысле здесь мы находим все основные тезисы «геогра­фической» и «биологической» школ в социологии, но без односто­ронности и преувеличения последних.

2.2. Основные формы солидарности в мире людей и их генетический порядок

Дойдя до человека, Лавров не ограничился простым фактом констатирования родовой формы человеческой солидарности. Он пошел дальше и попытался дать, так сказать, «морфологию» че­ловеческой солидарности. Солидарные формы общежития людей, созданные в периоде «подготовки человека», не представляют чего-то однородного, а распадаются на ряд форм или видов: «Пе­риоды истории отличаются один от другого тем, что солидарность опирается в разное время то на один, то на другой элемент

 

общежития и подрывается то тем, то другим требованием, возникающим в обществе». Отсюда вытекают разнообразные фор. мы солидарности. Лавров различал прежде всего три основны> вида солидарности:

1) солидарность бессознательную, вытекающую из факта «бо­лее или менее продолжительного общения между особями». «В этом случае особи фатально солидарны между собою, потому что не могут уклониться от этой солидарности и ее следствий»;

2) солидарность общего аффективного настроения, чуждого какому бы то ни было критическому обдумыванию;

3) солидарность историческую, вполне осознанную или как прочное чувство близости между особями одной и той же группы, или как понятие, обусловливающее определенные задачи личной и коллективной жизни.

Иначе выраженные, эти три формы солидарности означают: первая — «солидарность, основанную на привычке», вторая — «солидарность, основанную на сходстве аффектов и интере­сов», третья — «солидарность, покоющуюся на единстве убеж­дений». Каждая из последующих форм солидарности развивается на почве предыдущей и генетически представляет позднейший этап развития. Самой важной для социолога является последняя фор­ма солидарности. Такова фундаментальная классификация форм солидарности, основанная на генетическом принципе последова­тельности их появления. Установив ее, Лавров, во-первых, дета­лизирует эти формы дальше (напр., солидарность первого вида распадается на фазисы дородового, родового и послеродового периодов, отдельно выделяется солидарность семейной группы, расы, нации, государства, церкви, солидарность универсального типа и.т. д.), во-вторых, фактически показывает, какая солидар­ность царила в ту или иную эпоху в определенной группе (напр., солидарность обычая или привычки, или сознательная, царила в монархиях Востока, в Греции и т. д.), как комбинируются и вступа­ют в симбиоз различные формы солидарности, как они вытесняют друг друга, и т. д.

2.3. Сознательная солидарность. Исторические и неистори­ческие народы. Понятие и роль интеллигенции

Выделяя различные формы солидарности, характеризуя их при­роду и генезис, Лавров далеко не с одинаковой любовью и с не­одинаковым усердием разрабатывал все эти формы. Формой со­лидарности, всего тщательнее изучавшейся им, была солидарность сознательная. «Лишь эта солидарность является могучим оруди; ем в борьбе за свое существование и становится прогрессивным

двигателем истории... Она — единственно важная в периоде жиз­ни исторической — оказывается обусловленной ростом сознания

в личностях».

Только с момента появления сознательной солидарности Лав­ров признавал начало исторической жизни человечества. Толь­ко те группы и народы могут быть признаны историческими, в сре­де которых появилась сознательная солидарность в своей типи­ческой и главной форме. Такой формой является солидарность, основанная на критической мысли, единство, вызываемое осоз­нанными убеждениями, диктуемыми потребностью развития. Вне­шним признаком существования такой формы солидарности в сре­де того или иного народа служит появление в его рядах интелли­генции, как носительницы солидарности, вызванной единством убеждений, как совокупности «критически мыслящих личностей», «способных наслаждаться развитием и вырабатывающих усло­вия развития». Таким образом, вся система социологии Лаврова как науки о солидарности, развертывается в стройную целостность: из понятия солидарности вытекает необходимость классификации ее форм, из последней следует важность формы сознательной со­лидарности; понятие последней приводит Лаврова к теории отно­сительно исторических народов, их понятие обусловливает поня­тие интеллигенции (и рядом с ней понятие «пасынков истории» и «культурных дикарей»), а из понятия и роли интеллигенции выте­кает проблема «критически мыслящих личностей».

«Усвоение личностью потребности развития составляет харак­теристический признак вступления этой личности в историческую жизнь; выработка в обществе интеллигенции в таком размере, в котором она способна оказывать влияние на общество, есть усло­вие вступления в эту жизнь данного общества. До выработки этой исторической силы большинство людей оставалось и остается вне истории». Таковы:

1) все неисторические племена и народы, где нет еще соли­дарности, основанной на критическом убеждении, где нет интел­лигенции как носительницы потребности развития;

2) вне истории же, даже в обществах, живущих исторической жизнью, остаются «пасынки истории«; это все те униженные и об­деленные группы (рабы, низшие касты и т. д.) и лица, которых об­щество лишает возможности участвовать в исторической жизни, жить и созидать, т.е. ощущать потребность развития;

3) вне истории, наконец, остаются «культурные дикари», как совокупность лиц и групп, которые пользуются всеми выгодами ци­вилизации и наслаждаются внешними формами интеллектуальных, эстетических и социальных завоеваний, но не чувствуют потреб-

ности развития и обладания ими. Таковы, например, все «выло щенные», прекрасно одетые, воспитанные люди с пустой душой без внутренних запросов, таков «мещанин-буржуа» и т. д.