Информационное общество

Появление теории информационного общества связано с именами Ф.Махлупа и Т.Умесао, которые в начале 60-х годов ввели в научный оборот фактически одновременно в США и Японии термин «информационное общество». Наряду с ним ис­пользовались такие термины, как «технотронное общество», «общество знания», постиндустриальное общество, «открытое общество».

В зарубежной литературе конца 70—80-х годов много писалось о наступлении информационного общества. Так, Т.Стоуньер ут­верждал, что информацию, подобно капиталу, можно накапливать и хранить для будущего использования. В постиндустриальном об­ществе национальные информационные ресурсы — самый боль­шой потенциальный источник богатства. Постиндустриальная эко­номика — это экономика, в которой промышленность по показате­лям занятости и своей доли в национальном продукте уступает место сфере услуг, а сфера услуг есть преимущественно обработ­ка информации.

Впоследствии стало достаточно очевидным, что в русле это­го подхода наиболее популярными будут понятия, так или ина­че связанные с указанием на новую технологическую и инфор-

мационную природу современного общества. Теория «инфор­мационного общества» была развита такими авторами, как М.Порат, Ё.Масуда, Т.Стоуньер, Р.Кац и др. В той или иной мере она получила поддержку со стороны тех исследователей, ко­торые акцентировали внимание не столько на прогрессе соб­ственно информационных технологий, сколько на становлении технологического, или технетронного (technetronic — от гречес­кого techne), общества, или же обозначали современный соци­ум, отталкиваясь от возросшей и постоянно возрастающей роли знаний.

Рассматривая общественное развитие как «смену стадий», сто­ронники теории информационного общества связывают его ста­новление с доминированием «четвертого», информационного сек­тора экономики, следующего за сельским хозяйством, промышлен­ностью и экономикой услуг.

Если в аграрном обществе экономическая деятельность была связана с производством продуктов питания, а ограничивающим фактором является земля, в индустриальном обществе главным было производство товаров, а ограничивающим фактором — ка­питал, то в информационном обществе основной экономической деятельностью является производство и применение информации для эффективного функционирования других форм производства, а ограничивающим фактором становится знание. Если в индуст­риальном обществе центральными переменными были труд и ка­питал, то в постиндустриальном обществе таковыми выступают информация и знания, которые замещают труд в качестве источ­ника прибавочной стоимости.

Начиная с 1993 года, в США разрабатывается концепция снача­ла национальной, а затем глобальной информационной супермаги­страли. Информационное общество в американском варианте оп­ределяется как общество, в котором лучшие школы и курсы стано­вятся доступными всем студентам, вне зависимости от географи­ческих условий, расстояния, ресурсов и трудоспособности; огром­ный потенциал искусства, литературы становится доступен не только в библиотеках и музеях; медицинские и социальные услуги стано­вятся доступными в интерактивном режиме; имеется возможность использовать телекоммуникации для работы и досуга, получения информации. Государственные, деловые структуры могут обмени­ваться информацией электронным путем, снижая объем бумажной работы и улучшая качество услуг. Следует, конечно, иметь в виду, что такая перспектива информационного общества для подавляю­щего большинства населения Земли, сосредоточенного в развива­ющихся странах, — дело далекого будущего.

Сторонники теории информационного общества строят новые экономические и политические модели. Традиционным громозд­ким корпорациям Тоффлер противопоставляет «малые» экономи­ческие формы — индивидуальную деятельность на дому, «элект­ронный коттедж». Они включены в общую структуру информаци­онного общества с его «инфо-», «техно-» и другими сферами че­ловеческого бытия. Выдвигается проект «глобальной электронной цивилизации» на базе синтеза телевидения, компьютерной служ­бы и энергетики — «телекомпьютерэнергетики» (Дж. Пелтон). «Ком­пьютерная революция» постепенно приводит к замене традицион­ной печати «электронными книгами», изменяет идеологию, пре­вращает безработицу в обеспеченный досуг (Х.Эванс). Социальные и политические изменения рассматриваются в теории информа­ционного общества как прямой результат «микроэлектронной ре­волюции». Перспектива развития демократии связывается с рас­пространением информационной техники. Тоффлер и Дж. Мартин отводят главную роль в этом телекоммуникационной «кабельной сети», которая обеспечит двустороннюю связь граждан с прави­тельством, позволит учитывать их мнение при выработке полити­ческих решений. Работы в области «искусственного интеллекта» рассматриваются как возможность информационной трактовки самого человека.

Информационный сектор экономики можно представить в виде трех отраслей информационной индустрии, которые создают со­держание, его распространяют и обрабатывают. К индустрии со­держания относятся организации, которые создают интеллектуаль­ную собственность. Информацию создают писатели, композито­ры, художники, фотографы, ученые, инженеры. В этом им помога­ют издатели, продюсеры, вещатели и организации, которые при­дают первоначальному содержанию «товарный вид». Сюда же входят организации, которые сами не создают 'новой информа­ции, но компилируют ее, производя справочники, базы данных, ста­тистические сборники и т.п. На долю этих поставщиков информа­ции приходится значительная часть доходов, получаемых в инду­стрии содержания.

Индустрия распространения информации связана с создани­ем и управлением сетями распространения информации: теле­коммуникационными компаниями, сетями кабельного телевиде­ния, системами спутникового вещания, радио- и телевизионных станций.

Индустрия обработки содержания охватывает производителей компьютеров, телекоммуникационного оборудования и потреби­тельской электроники. В информационном секторе лидирует ин-

дустрия содержания. Именно в ней производится большая часть добавленной стоимости, что привело в середине 90-х годов к ин­тенсивному процессу слияния и поглощения компаний информа­ционного сектора экономики.

В 90-е годы понятие информационного общества стали отож­дествлять с понятием постиндустриального общества, и не слу­чайно на волне начавшейся в 80-е годы третьей научно-техничес­кой революции происходит стремительное развитие микроэлект­роники, которое вызвало появление новых средств хранения, об­работки и передачи информации, в частности компьютерной 'тех­ники.

Появление компьютеров сильно повлияло на нашу жизнь, од­нако ошибочно будет полагать, что именно появление компьютер­ной техники как-то повлияло на социальную и экономическую сфе­ру. Ситуация полностью обратная — изначально развитие промыш­ленности одновременно потребовало и вызвало развитие высо­ких технологий, и в частности микроэлектроники. Здесь прослежи­вается замкнутый круг — для дальнейшего развития промышлен­ности требовались научные знания и одновременно лишь разви­тая промышленность позволила создать технические средства для их накопления и распространения.

Концепция информационного общества имеет немало недо­статков. Во-первых, ее сторонники слишком концентрируют вни­мание на электронике, компьютерной технике и средствах свя­зи. Большинство книг, посвященных проблеме информационного общества, доверху наполнены утопическими предсказаниями о том, что скоро на работу мы будем ходить в соседнюю комнату, телевидение, книги, радио — все будет заменено Интернетом! и.т.д. Некоторые исследователи уже видят скорое порабоще­ние человека машинами в лучших традициях фантастических фильмов, что, несомненно, вызывает соответствующий отклик в обществе. Типичный пример разгоревшейся общественной ис­терии — «проблема 2000 года», будет рассмотрена в разделе «критика».

Теорию информационного общества можно подвергнуть жест­кой критике, в особенности за технологический детерминизм. Тео­рия суживает акцент на возрастающей роли информации, и прак­тически ничего не говорит о тех новых экономических и социальных явлениях, которые слабо зависят от информационной сферы. Од­нако нельзя отрицать тот факт, что электроника и компьютерная техника в будущем будут занимать все большую роль в жизни об­щества. Можно поставить под сомнение футуристические прогно­зы и предположить, что сегодняшнее стремительное развитие элек-

тропики вскоре замедлится, но нельзя забывать, что лет 30 назад подобные прогнозы тоже ставили под сомнения и называли утопи­ческими, а сегодня они ходят по компьютерным сетям в разделе «Юмор». Приведу несколько примеров:

«Но для чего это может пригодиться?» — Инженер отдела пер­спективных вычислительных систем IBM, обсуждающий микросхе­мы в 1968 году.

«Нет причины, по которой кто-нибудь захотел иметь компью­тер дома», — Кен Олсон, президент, председатель совета дирек­торов и основатель Digital Equipment Corporation. 1977 год.

«Все, что можно было изобрести, уже изобретено», — Чарлз X. Дуелл, глава патентного бюро США, 1999 год.

Итак, нельзя отрицать значения третьей научно-технической революции и последовавшее за ней стремительное развитие мик­роэлектроники и компьютерной техники, но этот скачок может пре­кратиться раньше, чем мы думаем.

В этой связи следует отметить, что понятие постиндустриаль­ного общества оказывается наиболее совершенным на фоне всех иных определений. Оно акцентирует внимание на той основной черте, которая преодолевается в формирующемся новом обще­стве, а именно на индустриальной природе прежнего способа про­изводства; при этом совершенно справедливо предполагается, что отдельные признаки нового строя не могут быть четко названы и описаны, пока не будет завершено, хотя бы в основном, его фор­мирование. Основой концепции постиндустриального общества служит оценка нового социума как резко отличающегося от гос­подствовавшего на протяжении последних столетий: отмечается прежде всего снижение роли материального производства и раз­витие сектора услуг и информации, иной характер человеческой деятельности, изменившиеся типы вовлекаемых в производство ресурсов, а также существенная модификация традиционной со­циальной структуры.

В рамках постиндустриализма существует множество более ча­стных подходов. Сегодня известны теории постиндустриального капитализма, постиндустриального социализма, экологического и конвенционального постиндустриализма и т.д, однако фундамент концепции остается прежним — все говорят о переходе к новому типу общества в результате качественного скачка. Везде идет речь о снижении роли материального производства и развитии секто­ра, создающего услуги и информацию, изменившемся характере человеческой деятельности, новых типах вовлекаемых в произ­водство ресурсов, а также существенной модификации социаль­ной структуры.

Новая социальная структура

Маркс и его последователи прогнозировали рост пролетаоиа та и исчезновение среднего класса. В Германии «старый» сред­ний класс независимых предпринимателей, мелких фермеров и работников свободных профессий действительно пошел на убыль но то же самое происходило и с рабочим классом: с 1895 по 1925 год доля промышленных наемных рабочих в совокупной рабочей силе сократилась с 56, 8 до 45, 1 процента. Между ними начал появляться новый слой, получающих жалованье служащих заня­тых в офисах и на инженерно-технических должностях В очерке написанном в 1912 году, Э.Ледерер назвал упомянутую группу «но-вым средним классом».

Больше десятилетия в немецкой социологии бушевали ярост­ные дебаты по поводу характеристики этого «нового среднего клас­са». Авторы левого толка рассматривали служащих в качестве «бе-ловоротничкового пролетариата», «массовый характер» которого приведет его на позиции рабочего класса. Некоторые сптимистич но настроенные социологи видели в них фактор социальной соли­дарности, полагая, что новый класс станет фактором сбалансиро­вания интересов работодателей и промышленных рабочих и обес­печит сплоченность на предприятиях, если не в обществе в це­лом. Т. Гейгер предсказывал, что «новый средний класс» окажет­ся «раздавленным» между капиталистическим классом и промыш­ленным пролетариатом, тогда как И. Шумпетер утверждал что вследствие увеличения числа служащих мир будущего превратит­ся в мир бюрократии. Те, кто рассматривал этот класс только в экономическом аспекте, подобно Э. Ледереру и Я. Маршаку пола­гали, что его положение «между классами» более невозможно и в обществе, где нарастающее групповое самосознание вызывает не­обходимость правового регулирования трудовых отношений «но­вый средний класс» объединится в коллективную организацию и вероятно, вступит в альянс с профсоюзным движением Однако , одно очевидно — наметились тенденции к росту численности ра­ботников умственного труда.

Если в начале XX века численность работников физического труда была в десятки раз больше, чем численность «белых вооот-ничков», то во второй половине века начался стремительный рост численности последних.

Данные по США: в период с 1947 (базовый год после второй мировой войны) и по 1964 год численность специалистов и тех­нического персонала увеличилась с 3,8 млн до более чем 8 5 млн человек. В рамках класса специалистов самую значительную группу составляют преподаватели. Общая численность препода-

вателей государственных и частных учебных заведений в США увеличилась с примерно 1, 3 млн в 1954/55 учебном году до 2, 1 млн в 1964/65-м и 2, 8 млн человек в 1970-м. Преподаватели со­ставляют около 25 процентов всех лиц, включаемых по переписи в категорию специалистов и технических работников. Численность инженеровв период с 1950 по 1966 год увеличилась более чем на 80 процентов — с 535 тыс. до примерно 1 млн человек, основными причинами чему были рост наукоемких отраслей промышленнос­ти, таких как электроника, космическая и ракетная техника, науч­ное приборостроение, ядерная энергетика и компьютерная техни­ка, а также увеличение периода времени, требуемого для разра­ботки и производства продукции в связи с усложнением процессов производства. Число ученых1930 по 1965 год возросло с 64 до 475 тыс. Иначе говоря, если с 1930 по 1965 год численность всей рабочей силы страны увеличилась приблизительно на 50 процен­тов, то число инженеров возросло на 370 процентов, а уче- ных — на 930.

Этот рост идет параллельно с демократизацией высшего об­разования, осуществляемой в масштабах, каких мир никогда не видел. Ни одно общество никогда ранее не пыталось обеспечить систематическое формальное образование своей молодежи в воз­расте до 19—20 (уровень двухгодичного колледжа) и даже до 22 лет, что стало сегодня в Соединенных Штатах четко выраженной политикой.

Однако более важным показателем является не объем поддер­жки образовательной сферы государством, а престиж образова­ния в обществе. Известно, как американские родители бьются за то, чтобы устроить своих детей в колледж, а, например, в России, по данным на 2000-й год, 61% молодежи считают, что высшее об­разование «дает путевку в жизнь».

Возросший престиж образования легко объяснить — для уп­равления автоматизированными машинами на производстве тре­буются уже не рабочие со средним образованием (или вообще без образования), а специалисты по программированию, каждый из которых может обслуживать сразу с десяток станков.