Центральным элементом структуры морали являются моральные отношения.Это наиболее «философский» ее элемент, если иметь в виду, что сама философия — это рефлексия над отношениями человека и мира. При этом специфика моральных отношений в том, что их нельзя рассматривать как некий особый, автономно существующий вид отношений: в нравственных отношениях фиксируются определенные свойства любой человеческой деятельности с точки зрения ее моральной оценки. Иными словами, нет «чисто» нравственных отношений, которые не проявлялись бы в каких-то других — производственных, политических, национальных, семейно-бытовых отношениях. Но точно так же не может быть и самих этих отношений без их нравственного содержания. Основной формой нравственных отношений выступает общение — общение человека с природой, обществом, друг с другом. Именно в общении материализуются, становятся реальными те во многом эфемерные связи, которые обозначаются понятием отношения. Именно в общении проявляется, насколько это вообще возможно, подлинная сущность человека, его личностное Я, его моральный облик. Наиболее значимыми в нравственном смысле являются такие виды отношений, как отношение человека к обществу в целом, к другим людям, к самому себе, к природе. Отношение человека к обществу регулируется рядом принципов, в частности, рассмотренными нами принципами коллективизма или индивидуализма. В первом случае, как уже отмечалось, человек подчиняет свои интересы общественным, видит свой долг в служении обществу. Во втором он ориентируется на самого себя, на свои силы, разум, предприимчивость. Вместе с тем возможны причудливые сочетания этих принципов. Так, смыкание коллективизма и эгоизма порождает так называемый групповой эгоизм, когда личность, отождествляя себя с определенной группой (партией, классом, нацией), разделяет ее интересы и претензии, бездумно оправдывает все ее действия. В результате возникает единство «Я — Мы», как правило, предполагающее противостояние «Мы — Они», деление на «своих» и «чужих», «наших» и «не наших». Это, в свою очередь, предполагает нетерпимость к «чужим», «поиски врага» и ведет не к диалогу, а к насилию. Именно с позиций группового эгоизма некоторые этические доктрины (марксистская, мусульманско-фундаменталистская и др.) прямо обосновывают и утверждают приоритет групповых — классовых или религиозных ценностей над общечеловеческими.
Такое понимание коммунистической морали выражал, например, В.И. Ленин: «Наша нравственность подчинена вполне интересам классовой борьбы пролетариата». В этом случае даже такое всепобеждающее чувство, как любовь, отходит на задний план, уступая место групповым интересам. Гражданская война в России дала множество примеров подобного рода, описанных, в частности, в художественной литературе. На основе «классового чувства» убивает своего «белого» возлюбленного «красная» героиня повести Б. Лавренева «Сорок первый»; пытает и убивает отца-белогвардейца сын-буденовец из книги И. Бабеля «Конармия»; выдает большевикам любимого мужа — белогвардейского офицера Любовь Яровая из пьесы К. Тренева. Интересам своей нации всегда была подчинена мораль фашистов разного толка — от итало-германских до современных. В фашистской Германии борьба «за чистоту расы» приводит к тотальному осуждению и наказанию за любовь к представителю «неполноценной расы». И об этом тоже — множество книг и кинофильмов.
Несмотря на теоретическое различие индивидуализма и эгоизма, также возможно их практическое смыкание в отношении человека к обществу. Так, удовлетворяя собственный интерес, человек, руководствующийся принципом индивидуализма, может нанести ущерб другим людям, эгоистически реализуя себя «за их счет». Именно поэтому индивидуализм воспринимается многими как принцип «человек человеку — волк»: ведь в нем действительно воплощается борьба на рынке человеческих возможностей и способностей. Отношение человека к обществу предполагает поэтому разумное сочетание в личности положительных, продуктивных моментов, имеющихся и в коллективизме, и в индивидуализме.
2) В системе отношений человека к обществу большое место занимают принципы, идеалы и нормы гражданственной ориентации. Кним относятся прежде всего патриотизм (альтернативой ему может быть космополитизм), национальное самосознание (или его отсутствие), активная гражданская позиция (или политическое равнодушие) и другие качества и ориентиры личности. Однако наличие или отсутствие их у человека само по себе еще не является показателем уровня его нравственной культуры. Все здесь зависит от содержания этих качеств.
Так, патриотизм, заключающийся в беззаветной любви и преданности своему Отечеству, может проявляться как в безоговорочном принятии и оправдании любых действий и политики своего государства и его властей, так и в критичном отношении к негативным моментам, препятствующим развитию общества. Космополитизм — осознание себя «гражданином мира», включенным в систему планетарных отношений, предполагает, как правило, равнодушие или даже нелюбовь к своему Отечеству, однако он может сочетаться и с любовью к нему. Чувство национального самосознания может быть продуктивным, нацеленным на процветание нации и ее культуры, а может быть деструктивным, несущим в себе элементы национализма или шовинизма, враждебности к другим народам. С другой стороны, отсутствие национального самосознания может свидетельствовать как о равнодушии к судьбе собственной нации, так и об уважении и терпимости к другим народам. Активная гражданская позиция характеризуется чувством сопричастности иответственности за судьбу человеческого сообщества и собственного Отечества. Но проявляться она может как в серьезном, вдумчивом, ответственном стремлении к участию в жизни общества, так и в безудержной фанатичной поддержке власти или, напротив, в неосознанной (бессознательной) оппозиции ей. В последнем случае гражданская индифферентность, пассивность может быть даже более разумной и целесообразной. Очевидно, что каждый человек должен сам для себя делать выбор между тем, «что такое хорошо ичто такое плохо». Важно не допускать здесь максимализма и подходить к собственному выбору достаточно ответственно.
3) Отношение человека к другому— отношение Я — Ты — в значительной степени зависит от его отношения к обществу в целом. Отношение к другому может носить субъект-субъектный или субъект-объектный характер.В первом случае Я подхожу к Ты как к равному мне субъекту. Другой человек выступает для меня целью общения. Я готов принимать и уважать его право на «самость»: быть индивидуальностью, личностью, самим собой. Более того, я способствую его самореализации и раскрытию: он мне интересен, причем не только «совпадением» со мной, но и своей «инаковостыо», непохожестью на меня, за счет которой обогащаюсь и я.
Второй подход превращает Ты в объект моего воздействия, когда Другой становится средством: средством моего самоутверждения, удовлетворения моих интересов и потребностей и т.д. В этом случае его «инаковость» и «самость» раздражают меня, вызывают мою нетерпимость, стремление навязать ему мои взгляды, ценности, линию поведения.
Своеобразным проявлением объектного подхода выступает так называемый «вещный синдром», когда отношение к Другому строится по принципу «использовал — выбросил». В этом случае Другой представляет для Я чисто утилитарный интерес, оценивается с точки зрения полезности. Когда же эта польза исчерпана или появляется другой, более интересный объект, от первого отворачиваются и «выбрасывают» его из жизни.
Субъектный тип отношений Я к Ты характерен для гуманистической этики и проявляется в диалоге Я и Ты. Объектный тип характерен для этики авторитарной и проявляется в монологической форме общения и — одновременно — в нравственной «глухоте к окликанию» (К. Ясперс), когда собеседники не хотят и не умеют слышать друг друга и упиваются только собой («глухари на току»). Очевидно, что если первый подход базируется на принципах альтруизма и толерантности, то в основе второго лежат эгоизм и нетерпимость.
4) Отношение человека к самому себесамым тесным образом связано с его самооценкой. Различия в самооценке определяются прежде всего различиями авторитарного и гуманистического подходов, особенно в понимании эгоизма, индивидуализма и любви к себе.
Ярким примером авторитарного подхода выступают этические идеи, требующие от человека самоотречения, отказа от личного счастья «во имя» чего-то: Бога, идеи, отчизны и т.д. Противоположный подход демонстрирует гуманистическая этика, провозглашающая «любовь к себе» главным моральным принципом и призывающая человека «быть» в первую очередь «для себя», считая, что это — залог того, что он сможет таким образом быть и «для других». Истина же, вероятно, где-то посередине. В последнее время в системе отношений, регулируемых моралью, особое место стало занимать отношение человека к природе.Включение в систему моральной регуляции, предметом которой до недавнего времени традиционно были сугубо «человеческие» отношения, отношений «не-человеческих» (человек и природа, человек и вещь) связано с объективными экологическими процессами, продемонстрировавшими, что свободная воля человека, присвоившего себе титул хозяина, «царя» земли, способна привести к кризису среды его обитания и тем самым поставить под сомнение возможность его, человека, дальнейшего существования. В связи с этим и встал вопрос о новых принципах регуляции отношений человека и природы, которые должны строиться на основе их равноправного диалога. «Старый» принцип этой регуляции носил характер высокомерного антропоцентризма, ставящего Человека в центр и над Природой. Современная экологическая ситуация вызвала к жизни новый, противоположный подход — экоцентризм, ориентированный на приоритет Природы.
Таким образом, новое отношение к природе предполагает расширение традиционного предметного поля морали за счет включения в него природы как равноправного субъекта. Этот процесс связан со становлением экологической этики, которая выступает на современном этапе своеобразной мерой сущности человека и его достоинства. Моральные отношения, как уже говорилось, не существуют сами по себе, и формой их проявления выступают не только другие виды общественных отношений, но и особые способы существования в виде морального сознания и нравственного поведения.