В то время как многие социологи XIX в. развивали свои теории в оппозиции к Марксу, со стороны ряда марксистов наблюдалась одновременная попытка прояснить и расширить марксистскую теорию. Примерно между 1875 и 1925 гг. произошло некоторое пересечение марксизма и социологии (Вебер в данном случае составляет исключение). Две идейные школы развивались параллельно, между ними почти не происходило взаимообмена.
После смерти Маркса сначала в марксисткой теории доминировали те, кто усматривал в его теории научный и экономический детерминизм. Валлерштайн называет это периодом «ортодоксального марксизма» (1986, р. 1301). Фридрих Энгельс, благодетель и соратник Маркса, переживший Маркса, может считаться первым представителем такого учения. Сущность данного подхода заключается в том, что научная теория Маркса вскрыла экономические законы, которые правят капиталистическим миром. Эти законы указывали на неизбежное крушение капиталистической системы. Ранние марксисты, такие как Карл Каутский, пытались найти лучшее понимание действия этих законов. В то же время эта точка зрения имела ряд противоречий. С одной стороны, казалось, что она вырабатывает политические действия, краеугольный камень позиции Маркса. То есть, казалось бы, не было необходимости в том, чтобы личности, особенно рабочие, что-либо делали. В системе, которая неизбежно рушилась, все, что им нужно было делать, — это сидеть и ждать ее гибели. С другой стороны, в теории детерминистский марксизм, казалось, выявил диалектическую связь между индивидами и крупными социальными структурами.
В начале XX в. такое положение привело к реакции среди теоретиков марксизма и к развитию «гегельянского марксизма». Гегельянские марксисты отказывались сводить марксизм к научной теории, игнорирующей индивидуальную мысль и действие личности. Они назывались гегельянскими марксистами, потому что пытались объединить интерес Гегеля к сознанию (который, как считают некоторые, включая автора этих строк, разделял и Маркс) с интересом детерминистов к экономическим структурам общества. Гегельянские марксисты были значимы по тео-
[60]
ретическим и практическим причинам. В теории они восстановили важность личности, сознания и отношений между мыслью и действием. В практическом плане они подчеркивали значимость в социальной революции индивидуального действия.
Главным представителем такой точки зрения был Георг Лукач (Fischer, 1984). По мнению Мартина Джея, Лукач был «отцом-основателем западного марксизма», а его работа «Класс и классовое сознание» «широко признана в качестве кодекса гегельянского марксизма» (1984, р. 84). Лукач в начале XX в. попытался объединить марксизм с социологией (особенно теории Вебера и Зиммеля). Вскоре, с развитием критической теории в 20-х и 30-х гг. XX в., это объединение стало более интенсивным.