Полое тело и речь. Дело в том, что по отношению к полому женскому телу мужское – вторично. Женское тело можно представить в виде полости, трубы, предназначенной не только для ассимиляции и диссимиляции пищи, но, прежде всего, для вынашивания плода, чего от природы не дано мужскому телу. В зачатии нутро «вздымается кверху», беременные носят пояс, чтобы не было выкидыша. Роды – отверзание этой полости. В старину на русском Севере повитуха для облегчения родов влезала на крышу дома и проводила обряд около печной трубы, задвижка которой была открыта.
В «матриархальных» обществах, например, в черной Африке, где мужчинам не удается «заткнуть рот» женщинам, девочкам делают на вагинах операцию по сращению. Перед браком вторая операция – теперь разрезают. Получается, что у девственниц, у которых закрыта вагина, открыт рот. Они обладают правом на высказывание.
Куклы у народов Сибири изображаются то со ртом, то без него. Это очень важно. Так, фигура женского существа у нганасанов на Таймыре с вагиной и ртом – это универсальное изображение женского божества, у которой имеется вагина (социально она женщина) и рот (социально она девушка, т.е. обходящаяся без мужчины) [1]. Вспомним описанное К. Леви-Строссом лечение шаманом больной индианки. Мифологически в ее вагину вошли духи, женщина должна была молчать. Во всех традиционных культурах, материалы, по которым мне удалось найти или я там работал самолично, женщина при родах (открытая вагина) должна молчать («а то ребенок родится ненормальным»).
Мой опыт работы в северокавказских обществах иногда обнаруживал, казалось бы, странную картину: девушки здесь остры на язык, используют ненормативную лексику, чего не позволяют себе мужчины. Женщины, напротив, молчаливы. Однажды в одной абхазской семье старшая женщина пригрозила, что в случае невыполнения ее просьбы она будет кричать, это была угроза чрезвычайным происшествием. «Мудрая девушка» – образ, встречающийся в фольклоре народов всего света.
Рассмотренный сюжет «Полое тело и речь» показывает нам, что мужской миф об отделяемом пенисе работает только с объемностью человеческого тела. Тогда как парадигма полого тела в случае деторождения строит модель порождающего тела, а в случае нормирования речи заставляет эту речь быть достойной внимания, мудрой. В последнем случае происходит разоформление объемности в пользу рефлексивной плоскости и соответственно мышления.
Вагина – это пустота. Проблема оргазма. Чтобы девочка росла, зная о предназначении своей вагины, во многих районах практикуют клитеродектомию. Я и на Кавказе зафиксировал обычай делать 6 – 7-летней девочке легкую операцию с помощью острых ножниц: знахарка выпускает три капли крови. Этого достаточно, чтобы девочка выросла в женщину с вагинальным, а не клитеральным оргазмом, как у многих наших страдалиц.
Развитые мускулы вагины спасают женщину от всяких неудобств. Например, вагина может не выпускать до поры до времени менструальную кровь, или выбрасывать сперму и втягивать воду для промывания при нежелании забеременеть.
Согласно развитым сексуальным концепциям, задача мужчины в половом акте войти в пустоту вагины. Так, в китайском варианте янская энергия спермы должна наполнить пустое иньское хранилище. Но достичь оргазма женщина может, только работая с личностной системой ценностей [2].
Тотальный мужской миф о завидном размере пениса исходит из мыслеобраза вагины-пустоты. На какие только ухищрения не пускаются мои собратья! В Юго-Восточной Азии хорошо известен паланг – палочка, вставленная поперек головки члена с жемчужинами на ее концах. В других регионах в ход идут щеточки из волос, трубочки-насадки и т.д. У наших уголовников модно в разрезанную головку члена вставить шарик, даже такой, как пингпонговый. Джентльмен тогда получает кличку «Шаронов».
Отделяемый пенис и «безногая» невеста. Первый из этих «анатомических» сюжетов представлен в виде мифологических сказаний или в выражениях языка. На деле, конечно, сюжет этот не анатомический, а порожден онтологией пространства.
К мыслеобразу отделяемых гениталий восходит русское название мужских органов «палкой» и «ядрами». Понятна интенциональность этих выражений. У некоторых народов есть мифические истории о том, как пенис героя отделился, переплыл озеро и на том берегу, совокупившись с женщиной, вернулся к хозяину (племя виннебаго в Северной Америке). В мифе аборигенов Австралии такой член, как змея, подполз по песчаной пустыне к женщине и, сделав свое, успешно вернулся на свое место.
Онтологическая подоплека этих мифов или русского выражения о погуливающем (т.е. передвигающемся) мужчине, что «хромает на третью ножку», все это перформации мужского маршрутного пространства, возникшего, скорее всего, с самим видом современного человека. Бывший прокладыватель охотничьих троп заработал, в сущности, дурную репутацию понапрасну, добывая прокорм семье.
Примечательно, что даже в современной эротической культуре есть момент, когда женщина покидает свой стабильный локус в концентрическом пространстве и моделирует поведение по парадигме мужского маршрутного пространства. Речь идет о походке женщин, раскачивающих бедрами. Этим она создает мыслеобраз «идущей женщины», спутницы мужчины по блужданиям в отдалении от стоянки и любопытных глаз. Это мыслеобраз его напарницы и сексуального партнера. В Африке, Океании, в Латинской Америке такой походке девочек учат с младенчества.
Аналогично построена модель поведения сидящей на лавочке женщины, закинувшей ногу за ногу и раскачивающей одной ногой, особливо еще и туфлей. Всем своим видом она говорит, что молча готова подняться и следовать за мужчиной. Тем более что на подошве мелом для ясности выведена цена. Молчание – знак открытости ее вульвы.
Противоположны знаки невесты. Во многих местах жених вносит ее в дом на руках. Такую сцену, когда жених берет на руки невесту, можно увидеть каждый день перед ЗАГСом. Смысл всего: она «не гулящая», «у нее нет ног». Однажды испанцы везли австрийскую невесту своему королю. В Германии чистосердечные бюргеры вышли к процессии с ценными подарками в виде шелковых чулок. Глава испанцев был крайне возмущен и заявил, что «у испанской королевы нет ног».
Поднимая невесту на руки или видя такое же в лирической сцене в балете, мы напрочь забываем о том, что этот мотив сродни отделяемому органу мужчины. Подобная история о женском органе практически отсутствует (разве что в поэтическом воображении молодого А.С. Пушкина). Зато женщины, хочешь-не-хочешь, демонстрируют нам архетипическое право на речь в обмен на успокоение мужской подозрительности к свободе женщин распоряжаться своим телом.
Первые менструации и небесный избранник. Их часто называют «гостями» у русских, «гость пришел» у нивхов на Дальнем Востоке. «Ты стираешь?» – так у народов Кавказа одна женщина спрашивает у другой. В Гагаринском (Гжатском) районе на Смоленщине спрашивали: «Ты носишь на подоле?». Во всех этих выражениях речь идет о неком приближении к женщине источника и причины менструаций. У тюркских народов Кавказа уже более определенно указывается, откуда приходит это состояние: «Сверху пришло», – говорят балкарцы, карачаевцы и ногайцы. Может быть, это указывает на то, что у многих народов в древности девственность утрачивали с чужаком, незнакомым мужчиной. Но это только бытовое объяснение.
Само слово «менструации» ясно указывает в сторону луны. А папуасы прямо убеждены, что кровотечения у девушки появились в результате ее первого полового акта с мужчиной-луной.
Но вот что интересное происходит в более развитых культурах. На мифологической сцене появляется бык – лунное животное, своими рогами и раздвоенными копытами похожее на молодой месяц. В росписях палеолитических пещер, на древнем Крите, в мифах о превращении Зевса или Диониса в быка, как упряжное животное для свадебной арбы, в виде воловьей шкуры под ногами невесты в современности на Кавказе, везде это животное сопровождает женщину.
Этот бык космичен. И женщина более космична, чем мужчина. В девушках она водится с космическим избранником. Как тогда современному издерганному мужчине занять космическое место? Вот и возникает в подсознании моих собратьев сексуальная тревога. Она отражена в мифах о зубастой вагине (у индейцев Южной Америки о зубастом заде). Это инициационный мыслеобраз, в котором вагина мыслится съедающей пенис. В русском фольклоре (Олонецкая губерния XIX век) новорожденная девочка ассоциировалась с зубастой щукой. Было записано, как повитуха там заговаривает ребенка от грыжи. В заговоре говорится о чистом поле и океан-море, о синем камне, под которым серый кот, если родился мальчик, и о синей щуке, если родилась девочка.