Это письмо написано молодым мужчиной, спустя 3 месяца после того, как у него был обнаружен СПИД. Из письма изъяты сведения, по которым можно было бы установить личность автора.
Моей первой реакцией на это известие, как вы понимаете, был шок и растерянность. Я знал, что эта таинственная чума угрожает нам всем, но тем не менее никак не мог подумать, что это случится именно со мной. Начнем с того, что я достаточно тщательно выбирал себе партнеров. Еще несколько лет назад я отказался от случайных связей и сделал это не из страха перед какими-то микробами, а из эстетических соображений. Я их нисколько не боялся, а они затаились, ожидая удобного момента, чтобы заполучить меня.
Я потратил не одну неделю, пытаясь решить, кто же предал меня. В конце концов я остановился на трех возможных кандидатах, но потом понял всю бессмысленность этой игры в детектива, меня стали больше занимать практические дела. Я написал завещание, поговорил с самыми близкими друзьями и старался привыкнуть к мысли, что жить мне осталось в лучшем случае года два.
Я хочу быть честным с вами и должен признать, что мысль о самоубийстве приходила мне в голову не раз. Своим родителям я сказал, что у меня редкая форма лейкоза, так как если бы они узнали об истинном диагнозе, это, вероятно, убило бы их обоих.
Когда я лежал в больнице, я стал замечать, что люди всеми способами стараются избегать меня. Медицинские сестры, санитары и служители, разносившие еду, вбегали в палату и тотчас выбегали, как будто задержавшись, чтобы поговорить со мной, они могли тут же заразиться; даже мой врач сохранял определенную дистанцию между нами. Эта изолированность, которую мне теперь пришлось принять, вероятно, ярче всего проявлялась в том, что очень немногие, даже среди моих друзей, могли выдержать зрительный контакт со мной: когда я смотрел им прямо в глаза, они отводили взгляд, как будто им стыдно или страшно.
До болезни я не был верующим, но в последнее время стал много молиться. Мне ничего не остается, кроме надежды на чудо, мои шансы выпутаться из этого равны одному на миллион. Если эта прямота слишком жестока для вас, то подумайте, каково мне. Теперь я знаю, что чувствует приговоренный к смерти, ожидая дня своей казни.
Вероятно, мои собратья в мире геев находятся в смятении, потому что эта ужасная эпидемия поворачивает стрелки часов назад. Однако сейчас мне трудно думать о равных правах и о движении геев. Для меня равные права должны были бы означать возможность жить. Если это эгоизм, то боюсь, что у меня он выражен в крайней форме.
Автор этого письма скончался в конце 1983 г., менее, чем через год после того, как ему впервые был поставлен диагноз.