Из писем молодых геев читатель узнал об их заботах и печалях, надеждах и разочарованиях, жизненных успехах и неудачах. Каждый из корреспондентов, представленных в этой главе, нуждается в лечении: кто-то в психотерапии, кому-то нужна медикаментозная терапия, а Георгию не обойтись без хирургического вмешательства. При всей разнице их характеров, взглядов на жизнь, их отношения к собственной сексуальной ориентации, в чём-то они схожи. Анализ такого сходства приобретает особый смысл в свете идей отечественных судебных медиков, "уловивших" общность геев не только друг с другом, но и с преступниками, совершившими особо тяжкие преступления в силу своей извращённой сексуальности. Этим дело не ограничивается; в книге "Аномальное сексуальное поведение", изданной под редакцией Андрея Ткаченко, выдвигаются крайне смелые идеи:
1. Гомосексуальность – психическое заболевание.
2. Существует некий страшный и ужасный "парафильный синдром", объединяющий все виды парафилий (отклонений от стандартной сексуальности). Поскольку авторы отождествляют парафилии с перверсиями, гомосексуальность попадает в разряд извращений.
3. В основе "парафильного синдрома" лежат нарушения половой дифференцировкимозгаи искажения полового самосознания.
4. Наличие "парафильного синдрома" обрекает человека на совершение особо опасных деяний (ООД).
С чем же мы имеем дело – с революционным научным открытием, претендующим на присуждение Нобелевской премии, или с профессиональным догматизмом судебных психиатров вкупе с их некомпетентностью в сексологии? Представленная в этой главе переписка с геями опровергает взгляды, изложенные в монографии. В этом несложно убедиться, сопоставив анализ писем с анализом "Аномального сексуального поведения".
К критическому анализу монографии мы и приступим. Должен предупредить: она написана на зубодробительном профессиональном жаргоне и кому-то из читателей может показаться чересчур сложной. Что ж, в таком случае можно сразу приступить к анализу писем Игоря, Дениса, Алексея, Георгия и других корреспондентов. И всё же я бы посоветовал не упускать возможности познакомиться с текстом монографии, представленном мною в обширных цитатах. Во-первых, психиатрия – крайне интересная область медицины, одна из дисциплин, лежащих в основе сексологии. Почувствовать её дух, даже если он передан в нарочито затруднённом для понимания варианте, полезно и познавательно. Во-вторых, читатель сможет проследить, как абсолютизация бесспорных психиатрических понятий приводит к искажённой трактовке сексологических реальностей.
Настораживает уже сам факт, что авторы собираются разрешить узловые проблемы "аномального сексуального поведения", исследуя контингент, заведомо относящийся к категории преступников, отягчённых крайней степенью психических отклонений от нормы. По их собственным словам, «парафилии, занимая стабильное место в криминальной активности, определяют совершение как наиболее тяжких, так и наиболее рецидивных правонарушений. Если иные психические аномалии выступают в роли вероятностной предиспозиции(предрасположенности.- М.Б.)ООД, то некоторые парафилии нередко почти однозначно ведут к совершению уголовно наказуемых деяний».
Ещё одно утверждение:«Теория нарушений половой дифференцировки мозга может быть использована для построения теории всего комплекса отклоняющегося сексуального поведения и (доказательства) наличия у лиц с парафилиями различных вариантов искажения полового самосознания». Нет ли тут перехлёста? Относится ли это утверждение, скажем, к женщинам, нередко затевающим сексуальные игры со своими любимыми домашним собачками? Формально-то они – зоофилки (вспомним письмо IА1а)! Но неужто процесс половой дифференцировки мозга у каждой из них так безнадёжно отклонился от нормы? Между тем, игры с хвостатыми любимцами обычно не мешают наступлению сексуальной зрелости девушек и их влюблённости в мужчин.
А успешные деятели культуры и науки, предприниматели, политики, наконец, самые обычные граждане, которые, вполне приемля свою гомосексуальность, в остальном ничем не отличаются от своего окружения – вправе ли Ткаченко подходить к ним с мерками перверсии (извращения)? Да, половая дифференцировка их мозга в периоде внутриутробного развития отклонилась от стандарта. Но так ли уж серьёзны «искажения их полового самосознания»,что обрекают их на участь "извращенцев", изгоев общества? Так ли уж однополая ориентация противоречит "сексуальной норме" биологически, если половая активность людей чрезвычайно вариабельна, и если гомосексуальность животных, отмеченная у большинства видов, как правило, имеет тот или иной приспособительный характер и закреплена эволюцией? И, главное, вправе ли авторы монографии игнорировать наличие чёткой границы между девиацией(отклонением от стандартной сексуальности) и перверсией (половым извращением)? А ведь они без колебаний относят к некоему "парафильному синдрому" как перверсии, так и девиации, отнюдь не разграничивая их.
Чтобы разобраться во всём, рассмотрим основные разделы монографии, снабдив их комментариями.
Обращаясь к истории становления взглядов о парафилиях, Андрей Ткаченко корит покойного российского сексолога Георгия Васильченко за неоднородность его подхода к отдельным перверсиям и девиациям. Тем самым они, по Ткаченко, остаются вне единого "парафильного синдрома".«В то же время такое разграничение противоречит клинической реальности, свидетельствующей в пользу неразрывной связи всех указанных феноменов девиантного сексуального поведения».Приговор суров, но, как станет ясно из дальнейшего анализа монографии, абсолютно неправомочен. Гипотеза Ткаченко так и осталась недоказанной, мало того, она оказалась тенденциозной и крайне противоречивой.
Авторы жёстко критикуют Международную классификацию болезней (МКБ-10) за либеральный подход к гомосексуальности и за уклончивую политику в решении возникших из-за этого проблем. По мнению Ткаченко, стремление составителей МКБ-10 к политкорректностипривело к их к недопустимому компромиссу «в споре о классификации гомосексуализма. Первое голосование президиум Американской Психиатрической Ассоциации (АРА) провёл 15.12.1973 г. Из 15 его членов 13 высказались за исключение гомосексуализма из реестра психических расстройств. Это решение инициировало протест со стороны ряда специалистов, которые собрали необходимые 200 подписей для проведения референдума по данному вопросу. Голосование состоялось в апреле 1974 года. Из немногим более 10 тыс. бюллетеней 5854 подтвердили решение президиума, а 3810 не признали его. Вся эта история получила название "эпистемологического скандала", поскольку для истории науки разрешение чисто "научного" вопроса путем голосования является случаем уникальным. В результате термин "гомосексуализм" был первоначально заменён на "нарушение сексуальной ориентации" - понятие, допускающее широкое толкование. Так появилось понятие - "эго-дистонический гомосексуализм", т. е. акцент был сделан на том обстоятельстве, что ситуацию как "болезнь" определяет само заинтересованное лицо - если у него "дистония", значит, есть нарушение. Если же человека собственный гомосексуализм не угнетает, говорят о его эго-синтонической форме.