1. «Содержательной основой идентичности гомосексуалов первой группы являлся идентификационный конфликт между самоощущением телесной фемининности (точнее недостаточной мужественности) и стремлением обрести максимальную маскулинность. Отношение к себе в значительной мере оказывалось отражением имеющихся личностных проблем. При этом негативные стрелы направлялись на свое тело, а не напрямую на психологическое «Я». Отличительной особенностью также оказывалось наличие в анамнезе гетеросексуального компонента влечения в различной степени выраженности. В этой группе имелось больше сексуальных партнеров-женщин, обнаруживалась большая удовлетворенность гетеросексуальными отношениями. Кроме того, сексуальные отношения с женщинами часто рассматривались как способ самоутверждения в маскулинной роли. В качестве любимого человека и партнера гомосексуалы первой группы предпочитали видеть мужской андрогинный образ.
2. Во второй группе оказались гомосексуалы, традиционно описываемые в отечественной литературе как «пассивные», «врожденные», то есть демонстрирующие выраженную фемининность внешнего облика, поведения и личностных черт. Однако на глубинном эмоционально-перцептивном уровне психики, на уровне доосознаваемых установок собственная похожесть на лиц женского пола вызывает у них бессознательный протест и конфликт, который преодолевается путем непризнания или умаления положительных качеств женщин и усиления, утрирования «негатива» в образе лиц противоположного пола. Говоря иначе, нормативно-сознательные оценки женщин и бессознательные установки по отношению к ним носят разнонаправленный характер. Но для представителей второго кластера конфликт носит не «внутренний» характер, а «внешний». Нет противоречия в самой идентичностной модели, конфликт заложен лишь в нежелании ее носителей соотносить себя с чуждым с точки зрения идентичности женским образом. «Я такой (фемининный), но совсем другой (не женский)!»
3. Гомосексуалы третьей группы в большей степени, чем представители других кластеров, ощущали себя уверенными в себе, спокойными, независимыми и решительными. Они были эмоционально стабильны, общительны, удовлетворены сексуальными отношениями; партнера хотели бы видеть фемининным. У гомосексуалов третьей группы отсутствовал внутриличностный конфликт: они ощущали себя (свое тело) маскулинным, а на эмоционально-поведенческом уровне иденцифицировались с гомосексуалами. На построение положительного образа «Я», своего тела, и формирование желаемого образа любимого человека влиял образ матери. Напротив, образ отца оказывался негативным и противопоставлялся матери, образу «Я-идеальное», образу сексуального партнера, то есть выступал отрицательной идентификационной моделью. На эмоционально-поведенческом уровне прообразом любимого человека выступал друг. Благодаря своей внешней «нормативности» эта группа имела минимальное количество социальных проблем из-за своей гомосексуальности.
4. Лица, вошедшие в четвертый кластер во многом представляли собой зеркальную группу третьего кластера. Если говорить о качествах, наиболее присущих данной группе, то это чувство неполноценности, зависимость, тревожность и неуверенность в себе. Одновременно существовало стойкое и принципиальное недовольство собой, убеждение, что собственное тело (как морфо-конституциональный атрибут «Я») противоположно мужской сущности, которой им хотелось соответствовать. Только представителям этой группы оказалась характерна эмоционально-личностная направленность на противоположный пол. Положительное отношение к женщинам объясняется собственной поведенческой фемининностью и комфортностью нахождения в обществе лиц противоположного пола. Повышенная душевная ранимость и неуверенность в себе увеличивала значимость эмоционально-коммуникативных качеств женщин. При этом нет оснований думать, что сами респонденты ставили знак равенства между собой и лицами женского пола. Они подчеркнуто противопоставляли женщин мужчинам.
Образ «Друг», как смысловое выражение значимых психологических качеств, выступал моделью для поиска любимого человека, который становился таковым именно потому, что оказывался носителем желанных качеств и свойств. На это же указывала значимость образа друга и как модели для построения «Я-идеального». Получалось, что себя гомосексуалы четвертого кластера ощущали «не мужественными», а партнера хотели видеть отчетливо маскулинным. Очевидно, что партнер для этой группы гомосексуалов должен был компенсировать имеющиеся у них проблемы (брать на себя ответственность и лидерство, а также помогать и сопереживать). Телесное сближение становилось сверхценной задачей в связи с обслуживанием нескольких потребностей. Это и невротическая попытка сохранения и подтверждения существования значимых отношений, и возможность убедиться в ценности собственной личности, в своей желанности, а также стремление идентифицироваться с идеальным (модельным для своего «Я») партнером через телесное обладание/растворение, слияние с желаемым объектом. Вместе с тем большая значимость партнера с точки зрения носительства идеальных психологических качеств, а не собственно сексуальная привлекательность мужского пола (как это наблюдалось во втором кластере), приводила к появлению большей или меньшей эго-дистоничности гомосексуального влечения».