РУССКИЙ РЕНЕССАНС НА РУБЕЖЕ XIX И XX ВЕКОВ

 

усское необарокко, сочетающее идеи либерализ­ма, гражданского общества, правового государ­ства с принципами духовности, подчиненной высшим религиозным абсолютам, несло в себе возможность спасения российской цивилизации от рево­люционной катастрофы. Но безудержная экспансия се-кулярности обернулась историческим парадоксом — уничтожением не только религиозных основ духовнос­ти, нравственности, законопослушания, но и почвы для развития начал свободы, гражданского общества и пра­вового государства.

Серебряный век, давший миру мыслителей и худож­ников первой величины, неоднократно пытался в лице многих из них осознать свою истинную культурно-исто­рическую природу. Так, среди попыток его культуроло­гического самоопределения наиболее заметной стала трак­товка его как Ренессанса. Кризисные явления обществен­ной жизни второй половины XIX в., резкое увеличение массы морально-правовых противоречий, их качествен­ное усложнение и усугубление поставили перед куль­турным сознанием — нравственным, художественным, философским, правовым — задачу самоопределения в контексте радикально изменяющейся социальной реаль­ности. Это существенно интенсифицировало развитие со­циально-философской мысли, привело к появлению круп­ных мыслителей и выдающихся трудов по социальной философии. Многие социальные противоречия, пребы-

•330*

вавшие дотоле в свернутом виде и напоминавшие «вещи-в-себе», стали объектом разносторонних аналитических исследований при помощи различных гуманитарных средств.

Глубинное неблагополучие общей социальной ситуа­ции заставляло российскую научную и художественную интеллигенцию упорно искать ответы на «проклятые вопросы» бытия.

Эта эпоха соединила и переплела в себе две социально-исторические тенденции — кризисную и возрожденче­скую. После реформ 1861 г. Россия переживала, по су­ществу, свой первый настоящий культурный ренессанс. Но природа ренессанса, как известно, всегда двойствен­на: генезис новых духовных, социальных форм непре­менно сопровождается распадом и гибелью устаревших. Ситуация осложнялась еще и тем, что ренессанс пришел в Россию сравнительно поздно. В это время в Европе уже полным ходом шли процессы, связанные с развити­ем новой технотронной цивилизации. Россия, не успев­шая последовательно пережить все естественные фазы своего духовного возрождения, оказалась втянута в об­щеевропейский социально-политический кризис, обернув­шийся катаклизмом Первой мировой войны и дальней­шими, еще более страшными потрясениями. Ренессанс-ные начала культуры оказались обречены на то, чтобы быть снятыми и уничтоженными серией жестоких по­литических ураганов.

Попытка взглянуть на эпоху рубежа веков как на период русского ренессанса опиралась на два основных аргумента. Первый заключался в констатации присуще­го русской культуре этого периода яркого и сильного всплеска духовной активности, превратившей данное время в эпоху, необыкновенную по своей творческой отдаче. Второй аргумент констатировал наличие духа антропоцентризма и антроподицеи в творчестве круп­нейших деятелей культуры, энергично защищавших ес­тественные права, свободы и достоинство человека.

Российская модификация антропоцентризма предста­ла поначалу в форме гуманизма, но вскоре не замедлила обнаружить свою двойственность. Наряду с апологией всего «человеческого, слишком человеческого», она несла в себе

• 331 >

зерна мифологии иллюзорного всемогущества человека, которые вскоре начали давать всходы в виде философем абсолютной свободы, вседозволенности, губительных для культуры и вскоре приведших российскую цивилиза­цию к катастрофе.

В XX в. под влиянием идей западного неопозитивиз­ма в работах К. М. Тахтарева, П. А. Сорокина, Г. Д. Гур-вича, Н. С. Тимашева социальное поведение индивидов и масс, функционирование социальных институтов рас­сматривалось сквозь призму эпистемологических кон­струкций сциентистско-бихевиористского характера с нередким использованием методов количественных из­мерений.

ЕВРАЗИЙЦЫ:

СОЦИОКУЛЬТУРНОЕ СВОЕОБРАЗИЕ РОССИЙСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ

Создателями макросоциологической концепции ев­разийства, сложившейся в 1920-1930-егг., стали рус­ские интеллектуалы-эмигранты. Евразийство представ­ляло собой одну из развернутых, теоретически обосно­ванных версий русской идеи. Оно было нацелено на объяснение особенностей исторической судьбы россий­ской цивилизации, ее взаимодействий с другими циви­лизациями Европы и Азии.

Наибольший вклад в разработку теории евразийства внесли экономист-географ П. Н. Савицкий, этнограф-лин­гвист Н. С. Трубецкой, богослов Г. В. Флоровский, фи­лософ Л. П. Карсавин, правовед Н. Н. Алексеев, исто­рики М. В. Шахматов, Г. В. Вернадский, культуролог П. М. Бицилли, литературовед Д. П. Святополк-Мирский, искусствовед П. П. Сувчинский, писатели А. В. Кожев­ников, Р. П. Иванов и др.

Недавняя гибель целого культурного мира, катаст­рофическая трансформация огромной империи в кро­вавый большевистский режим заставили задуматься о глубинных причинах происшедшей трагедии, интенси­фицировали научный поиск, придали чрезвычайную ос­троту теоретическим изысканиям, духовно объединили более ста человек в рамках общего исследовательского направления.

332»

Еврааийскому движению предшествовала публика­ция книги Н. С. Трубецкого «Европа и Человечество» (1920). Само же оно возникло в 1921 г. вместе с выхо­дом в Софии первого сборника статей «Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев».

Становление евразийства прошло через три этапа: софийский (1921-1925), парижский (1926-1929) и пражский (1930-1939). На протяжении всего этого вре­мени выходили в свет периодические издания «Евра­зийская хроника» и газета «Евразия», а также сборни­ки статей «На путях. Утверждение евразийцев» (1922); «Россия и латинство» (1923); «Евразийство: Опыт сис­тематического изложения» (1926); «Евразийство: Фор­мулировка 1927 г.» (1927) и др. В них получили раз­витие исторические, географические, социологические идеи Н. Я. Данилевского, В. О. Ключевского, С. М. Со­ловьева.

Евразийская модификациия русской идеи

Русская идея, ставшая уже традиционной принад­лежностью геополитического самосознания российской интеллигенции, приобрела в евразийской концепции не­которые дополнительные особенности. При этом сохра­нились ее отдельные, ставшие уже традиционными ком­поненты. Так, явственно присутствующий антизападни­ческий фермент дал Ф. А. Степуну основание назвать евразийцев «славянофилами эпохи футуризма».

Стихийно сложившиеся предпосылки для комплекс­ного подхода, многопрофильного анализа, системного исследования оказались необходимым и достаточным условием получения продуктивных научно-теоретических результатов историко-этнографического, социально-поли­тологического, культурологического характера.

Основные концептуальные тезисы евразийства:

1) между Европой и Азией сложился маргинальный
социокультурный мир, одновременно и разделяющий и
соединяющий их, — Евразия;

2) Россия — это евразийская цивилизация со своей
исторической судьбой, отличающейся от судеб европей­
ских и азиатских локальных цивилизаций; континент

Евразии сыграл определяющую роль в исторической судь­бе населяющих его народов;

3) о самобытности, уникальности евразийского мира
свидетельствуют его географические, хозяйственно-эко­
номические, этнические, культурно-исторические осо­
бенности;

4) этнические истоки своеобразия российской циви­
лизации и культуры объясняются ее интегральным ха­
рактером, тем, что она вобрала в себя витальную, соци­
альную, духовную энергетику большого числа этносов и
народов туранского, угро-финского, монгольского, арий­
ского происхождения и превратилась хотя и в «преем­
ницу наследия Чингисхана», но характеризующуюся уже
не деструктивным, а, напротив, созидательным, высо­
копродуктивным потенциалом;

5) отрицание европоцентристской парадигмы линей­
ного культурно-исторического развития, рассматриваю­
щей в качестве венца романо-германскую культуру; опо­
ра на парадигму множественности культур, признание
за каждой культурой статуса абсолютной полноценно­
сти, уникальности ее жизненного пути, непостижимой
иррациональности ее сути; провозглашение запрета на
оценочные суждения по отношению к любой из куль­
тур; отказ европейской культуре в праве на исключи­
тельность;

 

6) неприемлемость для России чисто западной мо­
дели социального, политического, культурного разви­
тия, в которой не учитывается специфика русской
национальной психологии и ментальности; идея необ­
ходимости социального лечения больной, «европеизи­
рованной» России, страдающей недугом романо-герма-
низма;

7) добавление к традиционной социально-политичес­
кой формуле-триаде российской цивилизации («право­
славие — самодержавие — народность») новой, более
рациональной и прагматичной версии, отвечающей кри­
териям XX в.: «централизация — дисциплина — само­
пожертвование» ;

8) оценка революции как социальной катастрофы,
порожденной западными влияниями, процессом двух­
сотлетней европеизации российского мира, разрушив-

• 334*

шей базовые психологические и ментальные структуры коллективной души русского народа;

9) духовной основой будущего возрождения россий­ской государственности и культуры может быть только христианство в его православной версии.