Букет брюнеток

 

 

Когда над пляжем, будто вынырнув ниоткуда, появилась летающая тарелка, никто не успел даже достать фотоаппарат. Днище тарелки распахнулось, и оттуда на людей посыпались лианы – длинные, гибкие, с толстыми мясистыми листьями. Лианы извивались, как щупальца гигантского кальмара, и хватали без разбора всех, до кого могли дотянуться. Прибрежная полоса превратилась в сущий ад – повсюду бегали перепуганные люди, а их преследовали безликие зеленые монстры, догоняли, ловили, сминали, волокли по песку; одних забрасывали в бездонное нутро летающей тарелки, других отшвыривали прочь, смяв, как тряпичную куклу. Хлестала кровь, валялись оторванные руки, ноги и головы, где‑то слышались безнадежные выстрелы. А потом все закончилось так же быстро, как и началось. Лианы втянулись внутрь корабля, воздух всколыхнулся – и в небе уже никого не было. На пляже, впрочем, тоже.

– С праздником, родная, – сказал муж, протягивая букет.

– Ах, какая прелесть! – воскликнула жена. – Это же мои любимые! Натуральные брюнетки, и сколько их тут! Неси скорее вазу!

В воде брюнетки немного расправились, и вокруг их верхушек распустился пушистый венчик блестящих длинных волос. Их неброскую красоту подчеркивали размещенные вокруг композиции связки мужских рук и несколько сорванных головок бородатых бомжей.

– Где же ты достал такую роскошь в это время года? – спросила жена. – Разве брюнетки уже продаются? Наверное, они тебе кучу денег стоили?

– Нисколько! – гордо заявил муж. – Я их сам нарвал, в заповеднике.

– Сумасшедший! – ахнула жена. – А если бы тебя заметили?

– Я был очень осторожен, – заверил муж.

Жена склонилась над букетом, нежно погладила кончиком щупальца покачивающиеся головки.

– Ой, смотри! А вот эта – настоящая брюнетка кучерявая, да еще с зелеными глазками! Такая редкость!

– Для тебя, родная, – произнес муж, привлекая жену к себе, – мне ничего не жалко. В этот праздничный день ты достойна лучшего букета из всех возможных.

– Ты милый, – промурлыкала жена, целуя мужа в самую гущу листьев. – Такой внимательный и заботливый! Нежный и ласковый, самый лучший мужчина на свете!

 

* * *

 

Мимо вражеской заставы

Пробирается поэт.

У него болят суставы

И из носа капает.

 

Он, вообще‑то, для искусства

Изначально был рожден,

Но возвышенные чувства

Притупились под дождем.

 

А ведь мог бы на гражданке

Сочинять свои тома

О какой‑нибудь Каштанке,

Как какой‑нибудь Дюма.

 

Он бы сел на табуретку,

Оперетку написал.

Вместо этого в разведку

Старшина его послал.

 

Если сказано в приказе –

Значит, нет пути назад.

И поэт ползет по грязи,

Оттопыривая зад.

 

Всем он виден, словно в тире.

Враг, того гляди, убьет.

Кто тогда напишет «Мцыри»?

Кто напишет «Идиот»?

 

Кто еще дорогу к свету

Нам укажет из глуши,

Как не дивный мастер этот

Человеческой души,

 

Что ползет с подбитым глазом

Через грязь и буерак,

Повторяя раз за разом:

«Матерь вашу так‑растак!»