Теорема Томаса, о которой мы упомянули, имеет самое прямое отношение к проблеме символизма в социальном взаимодействии (интеракции), наиболее авторитетно разработанной американскими социологами Джорджем Гербертом Мидом (1863—1931) и его учеником Гербертом Блумером (1900—1987). Термин «символический интеракционизм», который сам автор его — Г.Блумер считал «варварским словообразованием», тем не менее очень точно схватывает новаторские идеи, разработанные впервые в рамках этого теоретического направления. Символический интеракционизм, по Блумеру, в конечном счете основывается на трех теоретических предпосылках.
Первая состоит в том, что люди действуют в отношении «вещей» на основании значений, которыми для них обладают «вещи». Под «вещами» здесь понимается все то, что человек воспринимает в окружающем мире: физические предметы (стулья, деревья, здания); социальные предметы, в том числе и социальные институты (правительство, школа и т.д.); абстрактные предметы (нравственные принципы, идеи и т.д.).
Вторая предпосылка заключается в том, что значения вещей создаются или возникают во взаимодействии с социальным окружением. Третья состоит в том, что эти значения используются и изменяются в процессе интерпретации человеком окружающих вещей.
Рассмотрим теперь подробнее, как «работают» эти предпосылки. Первая говорит о том, что для символического интеракционизма не существует так называемых «миров в себе», для него есть лишь такие «миры», которые люди конструируют для себя и других. Эти «миры» состоят из «объектов» или «вещей», которые можно наделять каким-то значением. Само значение этих объектов для разных людей может быть различным. «Собака, — пишет Г.Мид, — это возможный товарищ в игре, возможный враг, собственность того или иного лица»1. Ключевая мысль Г.Мида состоит в том, что человек осваивает мир через символические значения. Человек обобщает конкретную ситуацию до определенного содержащегося в ней смысла: если некто грозит нам кулаком, то тем самым он выражает определенную мысль. Значение здесь заложено не в объектах самих по себе, но в их определениях, которые действующие люди всегда демонстрируют друг другу.
Как создаются эти символические значения? Здесь мы переходим к одному из главных понятий этой концепции — интеракции. Мысль о том, что современная жизнь людей в социальных группах с необходимостью предполагает интеракцию (взаимодействие) между ними, не нова и присутствует практически во всех социальных теориях. Между тем только в символическом интеракционизме взаимодействие является тем главным процессом, который формирует поведение каждого индивида. Каков механизм этого формирования? По Миду, каждый человек интерпретирует жест другого (жест у Мида — это и поведение) с позиции своего социального опыта, «ухватывая» тем самым смысл жеста, по-своему определяя его. Как же возможна коммуникация, если у каждого участника взаимодействия существует свое определение жеста, ситуации в целом?
По Миду, коммуникация возможна за счет создания людьми общих значимых символов. «Значимыми символами называются знаки и символические жесты, вызывающие у индивида то же самое представление о присущих им значениях, что и у первого, и поэтому вызывающие одинаковую реакцию». Язык представляет собой систему таких значимых символов. Благодаря одинаковым символам языка мы способны поставить себя на место другого.
В социальной коммуникации символы выступают знаками, служащими для интерпретации ситуации и обозначения намерения действующего лица. Если значение их одинаково для всех участников коммуникации, то в качестве значимых символов они вызывают у Е§о (Я) и А11ег (Другого) не случайные, а вполне определенные реакции. Это означает, что, пользуясь одинаковыми символами (например, языком), Другой может предвосхитить реакцию Я, перенять его позицию, рассмотреть ситуацию с позиции другого человека или, как говорил Мид, принять роль другого1. Благодаря взаимному принятию ролей становится возможным коммуникативное понимание перспектив действия и ролей участников, взаимодействие вообще.
Антипозитивистский пафос символического интеракционизма в этом ключе как раз и состоит в том, что здесь роли — не раз и навсегда закрепленные образцы, которые индивид должен осваивать в процессе социализации, но ситуативно конструируемые, «схватываемые» в ситуации взаимодействия. Действующие лица не просто обладают статусами с четко установленными правилами и ролевыми ожиданиями (как, например, в структурном функционализме), но ставят смысл и значение каждой роли в зависимость от личной оценки ситуации, специфических возможностей проявления роли в этой ситуации и от того, как все участники ситуации определяют ее.
Парадокс состоит в том, что индивид осознает свою собственную идентичность опосредованно: лишь в том случае, если смотрит на себя глазами другого. В самом деле, все, что индивид говорит другому, он говорит и самому себе: в своей основе коммуникация направлена не только на других, но и на самого себя3. «Для возникновения идентичности необходимо, чтобы личность реагировала на саму себя»1. Самосознание — это процесс, в котором индивид делает себя объектом собственного восприятия. Но это возможно лишь в коммуникации: здесь индивид следит за собой, наблюдает себя глазами другого и судит о себе по реакции других людей. Рассматривая себя с точки зрения других людей, индивид приобретает критерии оценки самого себя.
Принципиальное отличие символического интеракциониз-ма от других социальных теорий, «работающих» в классической парадигме, не только в том, что здесь идентичность — не неизменная сущность, навсегда процесс, становление, что очень важно. Дело в другом: во многих теориях человек потому считается социальным существом, что реагирует на социальные условия или ведет себя так, как его -научили в группе. Символический же интерационизм, и прежде всего Блумер, считает человека «социальным» в более глубоком смысле: в качестве существа, который находится в социальной интеракции с самим собой, и только потому находится в этом положении, что в его сознании всегда присутствуют воображаемые другие, с позиций которых он и рассматривает себя. Человек социален здесь потому, что определяет себя относительно объектов окружающего мира, интерпретирует их, придавая им значения и организуя свои действия в соответствии с этой интерпретацией.
«Интерпретирующий» активный человек символического интеракционизма противостоит «нормативному» человеку классической социальной методологии, в которой человеческое общество представляет собой жесткий распорядок жизни с его совокупностью правил, норм, ценностей и санкций, точно предписывающих людям, как они должны действовать в различных ситуациях. Он постоянно сталкивается с изменчивостью социальных ситуаций, в каждой из которых он вынужден действовать, интерпретируя и определяя условия своего действия. Более того, в этой концепции именно такое активное, определяющее поведение индивидов, взаимное переплетение социальных действий, когда одни действия вызывают другие и в то же время сами являются реакцией на другие, условием для последующих действий, создает правила совместной жизни, а не наоборот: не правила сами по себе создают и поддерживают совместную жизнь людей, но люди конструируют эти правила.