Ранее мы уже говорили, что классический подход, ориентированный на познание социального мира как вещи, как внешней отделенной от человека реальности претендует на производство объективного знания. Объективность здесь означает, что знание это должно быть в максимальной степени лишено каких-то бы то ни было личностных черт исследователя, «очищено» от его субъективности. Только таким образом, используя одинаковые для всех, верные на все времена логические средства (в том числе математику как реальное воплощение формальной логики), можно «познать» противостоящую человеку социальную реальность, ее вечные и неизменные с этой точки зрения законы.
Напротив, знание, производимое в качественной парадигме, носит интерпретативный характер. Понимание в отличие от научного объяснения всегда интерпретативно, ибо представляет собой приписывание конкретным исследователем значения (смысла) наблюдаемому поведению или анализируемому тексту, всегда — определение его. Именно поэтому Д.Ритцер назвал ее парадигмой социальных дефиниций.
В этом смысле исследовательская интерпретация — это его субъективная версия изучаемого явления, которая представляет явление, но одновременно является и репрезентацией самого исследователя, его ценностных ориентации и стереотипов, мироощущения в целом. Интерпретация исследователем того или иного явления в качественной парадигме — всегда вторичный процесс, всегда конструкт конструктов (см. Тему 3 данной части). В самом деле, в Дамках такого подхода реальный жизненный мир изучаемых людей — это всегда взаимоинтерпретация, всегда совокупность конструктов I порядка, если воспользоваться терминологией А.Шюца. Эти конструкты представляют собой общие смыслы, значения тех или иных действий, благодаря которым и делается возможной повседневная жизнь человека. Социолог-качественник, обращаясь к транскриптам интервью, текстам писем и дневников, наблюдая за правилами и формами общения людей, всегда имеет дело с конструктами людей, с их интерпретацией событий. Его исследовательская версия — это всегда конструкт II порядка, всегда интерпретация интерпретаций. Такой способ познания стал образно называться «двойной герменевтикой» или, как называет его современный английский исследователь Т.Шанин, методологией двойной рефлексивности, где «двойная рефлексивность — это отношения внутри «методологического треугольника»1. По Шанину, это отношения между: 1) тем, что наблюдается исследователем; 2) интерпретациями исследователя; 3) субъективностью изучаемых людей, выражающаяся главным образом в том, как они определяют и объясняют свои поступки, т.е. как они их интерпретируют.
Об этом же говорит и Юрген Хабермас, рассуждая о языковых коммуникативных практиках как необходимом условии понимания Другого. В классической методологии, на его взгляд, существует лишь одно фундаментальное отношение: между высказыванием и тем, о чем это высказывание (языком и реальностью). В понимающих же науках таких отношений три: выражая свое мнение (свою версию), говорящий налаживает отношение с другим членом языковой общности (исследователем) и говорит ему о чем-то, имеющем место в мире (о реальности).
Следует сказать, что само сочетание этих интерпретаций в готовом продукте исследователя, так сказать, «мера их вклада» могут быть принципиально различными, определяя облик конкретного направления качественных исследований. Сегодня, на наш взгляд, в самом общем виде можно говорить о нескольких таких направлениях.
Прежде всего, это научное или тяготеющее к научному направление, хотя речь идет, конечно, не о нововременной форме научного знания. В исследованиях такого рода интерпретации изучаемых людей и исследовательская версия принципиально сочетаются на равных.
Можно выделить и собственно гуманистическое направление, где «голосам» изучаемых людей, ранее не слышным, а также ситуациям, ранее «замалчиваемым», в которые «вброшены» люди, уделяется первостепенное внимание, иногда за счет практически полного вытеснения голоса исследователя из готового продукта.
Можно обозначить и собственно постмодернистское (или арт-) направление, когда в готовом продукте исследования властвует исключительно исследовательская версия, фактически оторванная от реального опыта информантов и представляющая прежде всего самого исследователя, его «видение» реальности. Результат такого исследования — не реконструкция изучаемого фрагмента реальности, но всегда творение новой реальности. Термин «постмодернизм» здесь употребляется нами в одном из своих значений, в котором он используется в современном гуманитарном знании (философии, литературоведении, истории), и связан с именами современных французских философов — Р.Бартом, ЖДеррида, ЖДелезом, М.Фуко, ФЛиотаром и др. В самом общем виде термин «постмодернизм» понимается как «характеристика... специфического способа мировосприятия, мироощущения и оценки как познавательных возможностей человека, так и его места и роли в окружающем мире».
Одна из граней такого мироощущения — сомнение в возможности рационального постижения мира с помощью понятий. Постмодернистская философия говорит о кризисе «именования» в XX веке: познающий субъект уже не может пользоваться единой, устойчивой категориальной системой, доминирующей над мыслью и навязывающей стереотипы понимания. Для того чтобы уловить ускользающее Бытие, требуются постоянное пе-ре-именование, постоянный поиск новых имен и понятийных схем. С этой позиции только художественное, поэтическое мышление (по ту сторону логического) с его любовью к парадоксу, интуиции, гротеску, ассоциациям представляет собой современный стиль философствования, теоретизирования вообще.
Принципиальная невыразимость реальности («конечного означаемого» на языке философии) с этой позиции побуждает постмодернистское литературоведение, например, не ставить своей целью анализ содержания художественного произведения, т.е. овладение им и фактически производство литературной нормы. Литературно-критическая работа сама является художественным произведением, не «выражением, но творением» нового текста, выступающего продолжением анализируемого. Такой текст демонстрирует интеллектуальную, эстетическую игру автора — критика, выступает способом его самовыражения. Применительно к социологии задача такого исследования — не познание реальности, но стимулирование опыта дру-гихлюдей — читателей, побуждение их к какому-то отношению: смеху, получению удовольствия, ощущению «прелести процесса означивания» (интерпретации текста). Еще раз подчеркнем, что у исследователя-качественника нет прямого доступа к опыту других людей. Он всегда имеет дело с различными репрезентациями опыта.