В Теме 2 мы уже говорили, что в классическом социологическом исследовании исследователь-наблюдатель находится вне изучаемого процесса, производя знание, максимально очищенное от его субъективности, так называемое объективное знание. В этой методологии, выступая от лица разума вообще, он производит знание-норму, знание-истину, непреложную для всех. В этом смысле позиция исследователя здесь — всегда над массовым сознанием. Это позиция вещателя единственно верной истины, которая производится для непросвещенных масс и, естественно, без них. Именно поэтому Бахтин называл такое знание монологичным, а М.Фуко — знанием-властью3: социолог здесь теоретически определяет социальную реальность, скрытно участвуя тем самым в производстве власти. В методологии качественного исследования — принципиально другая ситуация. Занимая позицию вне эмпирического опыта (а это обязательная позиция исследователя в любой парадигме), качественный исследователь одновременно и погружается в этот опыт, находится внутри него, будь то наблюдение ситуации изнутри (включенное наблюдение) или чтение «документов жизни»: личных дневников, мемуаров.
Погружение в жизненные миры изучаемых людей, производство знания как исследовательской интерпретации их повседневных интерпретаций принципиально меняет облик этого знания: оно становится диалогичным. «Простой» человек, в чей опыт переживания, проживания жизни погружается исследователь, становится вровень с ним, на равных участвуя в исследовании. В этой ситуации взаимного общения, актуального или виртуального (если исследователь общается не «лицом к лицу» с информантом), невозможно а priori решить, как остроумно замечает Юрген Хабермас, «кому у кого следует поучиться». Голос социолога оказывается не единственным и не главным. «Открывая двери» здравому смыслу, повседневному донаучному практическому знанию, этому голосу масс, ориентируясь на него, качественный исследователь «сходит с пьедестала», теряет свою позицию «всезнающего рассказчика», говорящего от имени Разума. Он один из масс, такой же, как те, кого он изучает. «Мы не говорим за других или от их имени. Мы — это они» — очень точно эту позицию выразила Н.Козлова2.
Выводы, сделанные качественным исследователем, хотя и «схватывают» реальность, тем не менее не претендуют на всеобщность. Они частны и локальны и потому не могут быть нормой, непреложной истиной, «обязательным блюдом» для всех. Именно в этом смысле такая позиция — это позиция принципиального неучастия во власти, в однозначном и тотальном определении социальной реальности. Возможны ли отклонения от этого принципа? Возможны, если социолог-качественник сознательно выбирает позицию определения социальной реальности, выступая как эксперт: в большей степени это, видимо, может происходить в постмодернистки ориентированных качественных исследованиях, где «властвует» практически только исследовательское видение явления.