Научное знание — это объективное знание. Под объективностью здесь понимается полная независимость знания от личностных особенностей познающего субъекта, личностная нейтральность знания. Фрэнсис Бэкон, например, борясь за объективное, истинное знание, предлагал очистить человеческое сознание от «идолов». «Идолы» — это призраки, предрассудки, отчасти присущие человеческому уму вообще («призраки рола»), отчасти характеризующие индивидуальные особенности исследователя («идолы пещеры»). По мнению английского мыслителя, у каждого человека существует «своя особая пещера» (черты характера, особенности психики), которая дополнительно искажает «свет природы». Идолы постоянно преследуют человека, создают у него ложные идеи и представления, препятствуют человеку в его проникновении «в глубь и даль природы». Ф.Бэкон рассуждает: «Человеческий ум — не сухой свет, сто окропляют воля и страсти, а это порождает в науке желательное каждому... Бесконечным числом способов, иногда незаметных, страсти пятнают и портят разум».
В научном знании человек жестко отделен от своей продукции (научных трудов или технических свершений), очищая вещи «как они есть» от всех субъективных искажений. Как личность он должен отсутствовать в них, его человеческая неповторимость (ценности, взгляд на мир, страсти) вытесняется из процесса исследования: законы Ньютона не позволяют судить о том, что любил и что ненавидел Ньютон. Тогда как, например, парящие над городом влюбленные Марка Шагала говорят о его ностальгии по молодости, Родине, которую он вынужден был оставить, о его светлом, радужном восприятии мира в целом.
Такая отстраненная позиция исследователя будет в XX веке подвергнута резкой критике. Возникнет и специальное направление в философии науки — релятивизм (от лат. relativus — соотносительный), где будут утверждаться условность, ситуативность, контекстуальность научного знания. В рамках этого направления содержание научного знания определяется ситуацией, в которой это знание осуществляется. Это означает, что оно (это знание) может быть объяснено в том числе и индивидуальными особенностями исследователя, так же как и культурно-исторической ситуацией, состоянием дел в научном коллективе, особенностями национальной научной школы и т.д. Так, полемизируя с оппонентами, американский физик и философ П.Бриджмен, представляя крайнюю форму релятивизма, писал: «Моя наука операционально отличается от вашей науки, как и моя боль отличается от вашей боли. Это ведет к признанию того, что существует столько наук, сколько индивидов».
Любой реально существующий феномен для науки — особый предмет, функционирующий по объективным законам и подлежащий изучению. Как царь Мидас из известной древней легенды — к чему бы он ни прикасался, все превращалось в золото, так и наука: к чему бы ни прикоснулась, все для нее лишь предмет познания и преобразования. Применительно к миру людей, живущих собственной «естественной» жизнью, наука вычленяет особый ракурс их рассмотрения как объекта познания, «вписанного» в систему объективных законов. Под этим углом зрения наука может исследовать любые феномены жизни человека — любую человеческую деятельность, его психику и т.д. Вместе с тем в XX веке все больше осознается, что этот особый угол зрения науки на жизнь людей не отвечает на главные смысложизненные вопросы человеческого существования и поэтому оказывается бессмысленным для человека или в худшем случае выступает способом усиления социального контроля за ним.