В 90-е гг. Китай превратился в такую величину в международной политике и экономике, что не считаться с ним как с региональной и, возможно, мировой державой стало уже невозможно. В этом смысле политика замораживания официальных контактов после событий на Тянаньмэнь в 1989 г. уже не представлялась рациональной и дальновидной. Собственно, США реально могли предложить только два подхода к политике в отношении КНР. Один из них предполагал бы “сдерживание” и изоляцию Китая как наиболее опасного конкурента Соединенных Штатов на международной арене. Другой исходил из необходимости включения КНР в международные институты и процессы с тем, чтобы, в конечном счете, сделать рост мощи Китая контролируемым, а его действия предсказуемыми. Администрация Б.Клинтона сделала свой выбор в пользу второго варианта. И произошло это в силу того простого обстоятельства, что США были в конечном счет заинтересованы в сохранении стабильности в КНР и в ее долгосрочном интегрировании в мировую экономику и в глобальные и региональные институты. В Вашингтоне рассудили, что даже провалы во внутренней политике КНР или ее слабость представляют серьезную угрозу региональной и мировой стабильности уже в силу размеров, военной мощи и демографического потенциала страны. В результате уже в 1993 г. были сняты ограничения на контакты с КНР. С середины 90-х гг. развитие отношений с КНР становится одним из приоритетов американской внешней политики.
Это не значит, что в США совсем прекратилась критика Пекина за нарушение прав человека или амбиции регионального и даже глобального гегемона. Однако в диалоге с китайскими властями Вашингтону удалось найти ту меру последовательности в отстаивании собственных приоритетов и готовности к компромиссу, которая позволила полностью нормализовать отношения сторон вплоть до печального инцидента с китайским посольством в Белграде весной 1999 г.
В 1997-98 гг. состоялся обмен визитами председателя КНР Цзян Цзэминя в Соединенные Штаты и президента США Б.Клинтона в Китай. Нужно сказать, что американская сторона продемонстрировала в ходе обмена визитами готовность Вашингтона признать в Китае равного партнера и вести с ним диалог уже не только по региональным, но и по глобальным проблемам МО. Более того, в ходе визита в Китай в июне 1998 г. президент Б.Клинтон выступил с этапным заявлением по чрезвычайно чувствительной для КНР тайваньской проблеме. Суть его состояла в том, что США приняли формулу “трех нет” по Тайваню. Б.Клинтон отметил, что США не будут поддерживать: независимость Тайваня; любое решение, направленное на создание “двух Китаев” или “Китая и Тайваня”; принятие Тайваня в состав таких представительных международных организаций, как ООН. Это заявление, как и вообще готовность американской стороны к компромиссам, предопределили заметное потепление в отношениях США и КНР в конце 90-х гг.
Администрация Дж.Буша резко изменила курс в отношении Китая. КНР была объявлена потенциальным противником, который нуждается в “сдерживании”. Буш чуть ли не демонстративно объявил о крупной сделке по продаже современных вооружений Тайваню, санкционировал разведывательные полеты вдоль границ с КНР и т.д. Однако Пекин и Вашингтон связывают и многие общие интересы в АТР. Похоже, при выработке внешнеполитического курса, новая вашингтонская администрация не определилась окончательно, какой из вызовов представляет для США большую опасность - продолжающееся и становящееся все более весомым присутствие Китая на международной арене как крупной мировой державы или его дестабилизация. Этим самым, вероятно, определяется заметная двойственность в отношении Пекина. Сначала жесткая критика нарушений прав человека в Китае, полеты разведывательных самолетов в духе стратегии “сдерживания” и логики военного противостояния времен холодной войны, затем прием в ВТО и тому подобные “позитивные сигналы”. КНР, по всей вероятности, остается для администрации Дж.Буша-младшего самой большой загадкой и самой серьезной внешнеполитической проблемой.