Вариативность — это прежде всего несоответствия во внешнем виде, в форме языковых знаков, которые имеют один и тот же смысл.

В последние десятилетия усилился интерес к изучению дифференциации языков в зависимости от пола говорящих. При этом одним из основных является тезис о том, что влияние половых различий между говорящими на их речь характерно не только для так называемых примитивных языков, но и для языков, обслуживающих современные цивилизованные общества.

Так, справедливо отмечая, что «контакты между полами столь постоянны и интенсивны, что значительные языковые различия не могут долго удерживаться», однако все же считается, что «в нашем обществе мужчины и женщины все еще имеют речевые особенности, которые создают известные трудности в осуществлении точной коммуникации».

Кажется, что в этом утверждении есть некоторое преувеличение роли половых различий в современных языках. В действительности, как показывают исследования различий между «мужской» и «женской» речью в конкретных языковых сообществах, эти различия касаются достаточно периферийных участков языка и едва ли могут создавать трудности при коммуникации.

Например, Р.Лакофф обнаружила любопытные несходства в наборе цвето-обозначений (у мужчин-американцев их значительно меньше, чем у американок), этикетных и оценочных единиц (типа darling «дорогой», fine «замечательно»), в использовании некоторых типов синтаксических конструкций английского языка (Lakoff, 1975), женщины чаще, чем мужчины, используют эмоционально-оценочную лексику и уменьшительные образования, в их речи больший спектр цветообозначений, чем у мужчин, речь которых, в свою очередь, имеет и другие отличия от "женской" (например, большая приверженность жаргонным словам и выражениям, ненормативной лексике, более свободному использованию технической терминологии и др.). Различия проявляются также в зависимости от пола адресата речи, а также от того, в какой среде происходит речевое общение — однородной или смешанной по половому признаку: очевидно, например, что мужчины в общении между собой могут использовать такую лексику, которая мало пригодна для общения с женщинами.

В конце XX в. сформировалось особое направление социолингвистических исследований - гендерная лингвистика, изучающая все виды языкового и речевого варьирования, обусловленные полом носителей языка. Это направление в социолингвистике возникло не без влияния социологии, в которой издавна изучаются различия в статусах и в ролевом поведении людей, обусловленные их различиями по полу, и термин «гендерный» используется достаточно широко.

В некоторых обществах различия в речи между мужчинами и женщинами столь заметны, что можно говорить о' двух "языках" — мужском и женском. Например, в чукотском языке, по свидетельству В. Г. Богораза, существует особое женское произношение. Женщины, в отличие от мужчин, произносят вместо ч и р только ц, в особенности после мягких согласных. В японском языке также имеются различия мужской и женской речи не только на уровне лексики и грамматики, но и на уровне фонетики, в частности, для речи женщин характерен «щебечущий тембр», тогда, как для речи мужчин — отрывистый, «рявкающий». Даже в некоторых говорах русского языка обнаруживаются реликты «женского произношения: так называемое "сладкогласие" - произнесение вместо звука [р] звука [й]: бйат, бейоза (брат, береза). В языке одной из народностей, живущих на Малых Антильских островах, — два словаря: один используется мужчинами (и женщинами, когда они говорят с мужчинами), а второй — женщинами когда они говорят между собой. В языке индейцев, живущих в Северной Калифорнии (США), одни и те же предметы и явления называются по-разному в зависимости от того, кто о них говорит — мужчина или женщина.

В так называемых культурных обществах различия между мужчинами и женщинами в языке значительно меньшие, они касаются главным образом не набора языковых единиц, а частоты их использования, а также речевого по-1 ведения, отношения к языку, языковых вкусов и предпочтений и т. п. Например, английские конструкции типа John is here, isn 't he?более характерны для речи американок, мужчины-американцы предпочитают прямой вопрос: Is John here? To же касается конструкций с усилительным so: I feel so unhappy! That sunset is so beautiful! — они более естественны в устах женщины. Негритянские женщины, живущие в США, более чувствительны к языковым неправильностям, особенно в ситуациях, требующих повышенного внимания к собственной речи. В этих случаях они употребляют меньше непринятых, ненормативных форм, чем мужчины, и более восприимчивы к социально престижным языковым моделям, распространенным в культурной среде.

Отмечая подобные различия в использовании языка, исследователи справедливо считают, что в большинстве случаев они характерны для обществ, в которых издавна существует социальное разделение людей по полу. Положение мужчин и женщин в таких обществах различно (и в правовом, и в бытовом отношении), и расхождения в языке — естественное следствие этого социального неравенства. Однако даже и при этом условии значительные различия в языке между полами редки: речевое общение мужчин и женщин столь регулярно и интенсивно, что яркое своеобразие не может долго удерживаться.

Вместе с тем элементы языковых различий в зависимости от пола говорящих имеются и в цивилизованных обществах, в частности даже в тех, где формально нет социального неравенства мужчины и женщины. Например, в современном русском обществе мужчины и женщины по-разному приветствуют друг друга: мужчины, в особенности молодые и хорошо знакомые друг с другом, могут употреблять наряду с формами здравствуй(те), привет, добрый день и др. и форму здорово, которая женщинам менее свойственна. Обращения также более разнообразны у мужчин:

• 
  Садитесь, мамаша! (обращение к пожилой незнакомой женщине);
• 
  Друг, дай закурить!
• 
  Спокойно, папаша! (говорит в фильме "Берегись автомобиля!" Деточкин-Смоктуновский).

В речи женщин подобные обращения редки. Напротив, апеллятивы типа детка (по отношению к ребенку), милочка и некоторые другие чаще употребляют женщины.

Иногда различия в использовании тех или иных слов более глубоки и, повидимому, отражают традиционную разницу в общественном положении мужчины и женщины. Например, слова вдова и вдовец имеют разные возможности употребления в так называемой посессивной конструкции: можно сказать Это вдова Петра Николаевича, но нельзя *Это вдовец Ольги Ивановны. Если поанглийски сказать Не 's a professional и She's a professional, то первая фраза понимается в том смысле, что некто хорошо владеет какой-либо профессией (например, он хороший врач или судья), а вторая фраза большинством говорящих по-английски будет понята в смысле 'Она — проститутка'. Весьма интересны также наблюдения Р. Лакофф над тем, какие названия животных метафорически применимы к мужчине, а какие — к женщине: dog (собака) и bitch (сука), fox (лис) и vixen (лисица, а в переносном смысле — сварливая женщина, ведьма) и т. п.

Феминистическая лингвистика выделяет следующие черты языковой андроцентричности (под андроцентричностью или андроцентризмом языка понимают наличие в нем гендерной ассиметрии в пользу мужчин):

1. 
   отождествление понятий «человек» и «мужчина»; во многих языках они обозначаются одним словом;
2. 
   производность имен женского рода;
3. 
   применение имен мужского рода к референту — женщине осознается как допустимое п повышающее ее статус; наоборот, номинация мужчины формой женского рода несет негативную оценку;
4. 
   механизм включенности (учитель — и мужчина, и женщина);
5. 
   синтаксическое (не смысловое) согласование;
6. 
   фемининность и маскулинность резко разграничиваются как полюса и противопоставляются друг другу в качественном отношении (положительная и отрицательная оценки) и в количественном отношении (доминирование мужского как общечеловеческого).

В качестве своеобразного протеста против подобной гендерной ассиметрии в речи ряда представительниц молодежных неформальных течений появились некоторые своеобразные «протестные» глагольные формы вроде «Я сидемши дома и деламши уроки» вместо «Я сидела дома и делала уроки». Однако, поскольку подобная «лингвистическая инициатива» не нашла поддержки не только в широких массах, но и у мужской части тех же самых неформалов, то подобные формы вместо того, чтобы невилировать речь по признаку гендера, фактически усиливают гендерную ассиметрию, а потому очень быстро сходят на нет: цель-то не достигается.

Между тем, в большинстве случаев различия между "мужской" и "женской" речью носят скорее количественный, чем качественный характер: таких-то элементов в речи мужчин больше, чем в речи женщин, и наоборот. Тем неменее постулат о зависимости речевых особенностей от разделения носителей языка по полу не подлежит сомнению: такая зависимость существует и проявляется многообразно.

С течением времени социальные функции мужчины и женщины медленно, но верно сближались, однако и позже различия между мужской и женской речью во многом сохраняются. Женская речь более консервативна (не случайно диалектологи стремятся наблюдать именно речь женщин, особенно изучав синтаксис). В словаре женщин больше эмоционально оценочных слоя, прежде всего уменьшительно-ласкательных, больше эвфемизмов; в их речи чаще звучат слова с мягкими согласными; для женской фонетики характерно более выразительное участие губ (в сравнении с мужской артикуляцией тех же губных звуков)*. В стилистическом плане мужская речь более книжна, чем женская (естественно, при сопоставимости темы и условий общения), сложнее по синтаксису и более насыщена интеллектуально (однако не эмоционально).